|
Е. Синицын, О.Синицына Тайна творчества гениев (фрагменты из книги) Предисловие
Природа творчества – необычайно сложная научная задача, а творчество гениев как вершина этого процесса всегда считалось одной из теоретически неразрешимых загадок. Сказать что-то новое об уникальности творчества гения, о загадке создания гениальных творений так же трудно, как найти сегодня что-то еще ни кем никогда не изученное. Есть исследования, которые, став классическими, вошли в золотой фонд литературы и науки, но большинство книг на тему «гения» носят биографический характер с более или менее удачными трактовками творческого наследия, ибо исследователи творчества великих людей обращали свой интерес в основном на материал творчества или формы самого творчества. Но самый сложнейший и самый таинственный вопрос о том, каковы механизмы творчества, являющийся проблемой номер один в природе гения, остается по-прежнему во многом неясным. Со времен Аристотеля философы рассуждали о природе мыслительных способностей человека. Одной из первых попыток систематизировать знания о великих людях была книга «Литературный характер или История гения» английского писателя Д´Израэли, написанная в 1799 году. Байрон, дважды перечитав эту книгу, оставил свои пометки на полях, которые вошли во второе издание, поскольку книга с его замечаниями попала в руки к Д´Израэли. Еще одной попыткой определить понятие гения стала книга «Гениальность и помешательство» знаменитого итальянского ученого и криминалиста XIX века Ч. Ламброзо. Открытия в области психологии безгранично расширили возможности ученых в изучении природы творческих процессов. Оригинальный взгляд на гениальность и ее связь с психопатическими свойствами личности выдвинул ученый-генетик В.П. Эфроимсон. Эфроимсон придал многочисленным фактам психических отклонений гениев (известным по другим источникам) характер закономерности. Однако его теория упускает из виду то, что среди великих людей многие были здоровыми, несмотря на все попытки и усилия подобрать факты и свидетельства об их ненормальности. Это обстоятельство позволяет создать противоположную теорию (учитывающую все предыдущие). Все крупнейшие исследователи природы человека обращались к проблеме высших творческих способностей человека, но наибольший интерес всегда вызывала теория Фрейда, поскольку Фрейд совершил революцию в представлении о человеке, объявив миру о том, что настал конец идее величия человека как венца природы. Фрейд обратил внимание на два крушения созданной на протяжении веков мании величия человеческого «Я». Первое крушение произошло, когда Коперник нанес «космологический» удар сокрушительной силы человеческому роду, открыв, что Земля не является центром Вселенной. Вместе с открытием Коперника о строении Солнечной системы рухнуло представление о человеке как властелине природы. Второй «биологический» удар обрушился на человечество, когда Дарвин выдвинул эволюционную теорию происхождения человека от обезьяны. И третий удар по мании величия человека – «психологический» Фрейд приписывал себе. Именно он построил теорию об инстинктивных влечениях человека, управляющих его разумным «Я». В предложенной Фрейдом модели психики человека, как заметил сам ученый, «Я» является несчастным существом, которое служит трем господам и вследствие этого подвержено троякой угрозе: со стороны внешнего мира, со стороны вожделений Оно и со стороны строгости Сверх-Я» (48). Против концепции полной детерминированности «Я» выступили многие оппоненты Фрейда, критикуя его за умозрительные построения теории биологической инстинктивной природы человека (теория сверхсознания Р. Ассаджиоли, теория А. Маслоу о самоактуализации личности). Мысль о том, что понятие о гении нельзя свести к упрощенной формуле, гласящей, что выдающиеся способности связаны с патологией психики, подтверждает крупнейший психолог ХХ века В. Франкл. В книге «Человек в поисках смысла» Франкл пишет, что в одной из книг о Гете, написанной психоаналитиком-фрейдистом, на 1538 страницах представлен гений с признаками маниакально-депрессивных, параноидальных расстройств, фетишизма, истерии и множеством других признаков. И далее В. Франкл цитируя У. И. Томсона, говорит: «Если наиболее образованные люди нашей культуры продолжают рассматривать гениев как скрытых извращенцев, если продолжают думать, что ценности – это особые фикции, нормальные для обычных людей, но не для умного ученого, который лучше знает, как обстоит дело, - можно ли бить тревогу по поводу того, что массы в нашей культуре выказывают мало уважения к ценностям и вместо этого погружаются в оргии потребления, преступления и безнравственности?» (87, с.198). В отношении разных теорий личности (противоположных теории Фрейда) нужно сказать, что гении (как и сам Фрейд) представляют уникальные флуктуации человеческой природы, но эти флуктуации позволяют сохранять идею о человеке как о самом высшем создании Вселенной. Вместе с проявлением индивидуального бессознательного в творчестве есть ещё явление коллективного бессознательного и его роль неожиданно раскрывается именно в творчестве гениев как проявление духовной природы бессознательного. Исследование природы гениального творчества – это и изучение бессознательных процессов, происходящих в психике и выяснение творческих механизмов разума, являющегося вершиной среди всех психических сил человека. Идея комплексного изучения природы творчества направлена против идеи, гласящей, что все флуктуации высших возможностей человека есть следствие отклонений психики. Природа гениальности проявляется не в психопатологии, а каких-то других факторах, которые предстоит обнаружить. Это и есть основная философская идея этой книги. Много споров о тайнах творчества в работах классиков психологии. Число исследований психологии литературы во много раз превосходит число исследований по искусству, а исследовательских работ по музыке еще меньше - в силу некомпетентности специалистов в области природы человека в вопросах музыки, поскольку именно этот продукт психической деятельности человека требует особых знаний и подготовки. Любой ученый, пожелавший разобраться в тайнах природы умственной деятельности, может попасть в ситуацию, когда представители этого вида деятельности возмутятся, поскольку считают творческую деятельность непознаваемой, а дар гения феноменом, который недоступен для изучения изнутри. Даже К. Г. Юнг в свое время полагал, что если бы психологам удалось раскрыть тайны творческого процесса как психической деятельности и внутренние связи произведений искусства, то тогда не осталось бы поля деятельности для искусствоведения, а оно превратилось бы в раздел психологии. Сам факт творчества для Юнга считался «вещью в себе» или «вещью для себя», а, следовательно, явлением непостижимым, недоступным пониманию человеческого сознания. «Творческий аспект жизни, - полагал он, - находящий свое выражение в искусстве, ускользает от всех попыток рационального формулирования… Художественное творчество всегда будет ускользать от осмысления…Творческая способность подобно свободе воли, содержит некий секрет… творческий человек – это загадка, которую мы тщетно пытаемся разгадать…» (Цит. по 25, с. 177). Цвейг в статье «Смысл и красота рукописей» писал: «Ибо из множества неразрешимых тайн мира самой глубокой и сокровенной остается тайна творчества. Здесь природа не терпит подслушивания… даже поэт или композитор – тот, кто сам переживает процесс поэтического, музыкального творчества, – не сможет впоследствии разъяснить тайну своего вдохновения. Как только творение завершено, художник уже ничего не может сказать о его возникновении, о его росте и становлении; никогда или почти никогда он не сможет объяснить, как из его возвышенных чувств родилась та или иная волшебная строка или из отдельных звуков мелодии, которые потом звучат века» (96, с. 97). Наука ушла в необозримое пространство исследования человеческой души, и ее достижения ложатся на осмысление удивительного феномена необычайной одаренности, но подвластно ли разуму человека разгадать тайны творчества? Хотя творчество во многом процесс иррациональный, но продукты творчества (особенно научного) имеют характер законченных и структурированных систем, в основании которых лежит рационализм и логика. Поэтому убеждение в том, что дорога к познанию творчества пролегает только через сферу мистического прозрения, минуя путь анализа природы вещей, не позволяет проникнуть глубоко в эту сферу психической жизни человека. Ведь для того, чтобы понять ход мысли гения, нужно представить себе те идейные конструкции, которые направляли ее движение. Многое из того, что составляет по определению феномен гениальной одаренности (божественный дар, мистическое прозрение, вдохновение и т.д.) относится к науке так же, как философский вопрос о том, что есть смысл жизни, ответ на который еще не найден никем. Названные посылки кажутся столь очевидными, что иной способ представления об этой проблеме в голову не приходит, поэтому та формализация методов исследования феномена гениальной одаренности, которая предложена в этой работе, на первый взгляд, покажется вызовом. Но несколько столетий назад И. Кеплер сказал: «целью всех исследований внешнего мира должно быть открытие рационального порядка и гармонии, которые бог ниспослал миру и открыл нам на языке математики». Вслед за ним И. Кант написал о том, что «… учение о природе будет содержать науку в собственном смысле лишь в той мере, в какой может быть применена в нём математика». Если отнести эти высказывания не только к познанию природы, но и к познанию внутреннего мира человека (полагая, что природа человека есть особая часть той природы, о которой говорил Кант), есть основания считать математическое моделирование гениальной одаренности человека некоторым компенсирующим средством, выступающим как антитеза иррациональной непознаваемой стороны гениального дара. В этом смысле описать феномен гениальности без применения математики более проблематично, чем описать его с применением математики. В предисловии к книге В. Дружинина и Д. Конторова «Проблемы системологии» В. Глушков писал: «Современная наука о сложных системах развивается в трех направлениях: 1) создание концептуальных и методологических основ, 2) формирование и формализация новых задач, 3) разработка методов и аппарата решения» (Цит. по 33, с. 5). Чтобы исследование было комплексным, необходимо следовать этим направлениям. Из этого следует универсальность подхода, задача которого – преодолеть метафизическую инерцию мышления в отношении изучения различных аспектов творчества. Концепция изучения феномена гениальности требует определения значительной общности принципов и попыток найти ряд общих закономерностей в чертах личности, свойственных гениальной одаренности. Несмотря на применимость в психологии некоторых математических моделей для изучения экспериментальных данных, как бы не старались мы оценивать воображение и фантазию, спонтанность и волю, одержимость и терпение, но численная оценка этих факторов кажется неуловимой и недоступной. А если это так, то математическая модель несет в себе много противоречий. И все же есть выход, заключающийся в том, что, не измеряя эти факторы, можно с уверенностью говорить, что у гения воображение и фантазия существенно превышают эти психические свойства личности, чем у обычного человека. И многое другое в математической модели является почти бесспорным. Все строится на сравнении, поэтому одним из методов исследования дара гениальности может являться сравнительная оценка вкладов факторов гениальности. Это вполне разумно, так как качественное сравнение дает потенциальную возможность количественного описания. Поскольку математика делает первый и самый решительный шаг в сторону кибернетического системного подхода в изучении природы человека, концептуальным методом исследования является системный подход. Интеграция различных методов при изучении законов творчества гениев позволяет выделить одну сложнейшую проблему в центр – автономный психонейрофизиологический функциональный комплекс личности, и освещать её, непрерывно двигаясь вокруг нее и рассматривая с различных сторон. Концепция нового исследования заключается в принципиальном философском выводе: все теории могут объяснять явления, но с определенным весом их надежности. Всплески интуиции, идущие из глубины бессознательного, трактуются с различных точек зрения. Известно, что природу бессознательного психодинамическая теория личности Фрейда трактует иначе, чем она интерпретируется в аналитической психологии Юнга. Поэтому в разных ситуациях целесообразно придавать больший вес то одной интерпретации, то другой, не исключая ни одну из теорий из анализа конкретной личности гения и его произведений. Таким приемом толкования бессознательного можно учесть их вклад в понимание того или иного феномена гениальности, учесть глубинные черты личности гениев, влияние этих черт на стиль их творчества. Исследование творчества связано природой бессознательного. Все крупнейшие ученые, так или иначе изучавшие этот вопрос, выходили на проблему бессознательного. Еще Платон размышлял о неосознанном знании человека. В философии последующих веков проблема природы человеческой психики, соотношения чувственного и рационального в познании выдвинулась на первый план исследований. Одним из основных был вопрос, следует ли рассматривать психику человека как целостно сознательную или можно предположить, что есть какие-то процессы в психике, которые происходят неосознанно, спонтанно. Декарт, исходя из своей концепции о двойственности души (разумная часть и чувствующая), полагал, что борьба в душе человека происходит тогда, когда возникает какая-либо страсть, воздействующая на тело, при этом душа сдерживает бессознательные движения тела – так, разумная часть души контролирует внутреннюю борьбу между душой и телом человека. Несмотря на идею двойственности души, философия Декарта предполагала тождественность обеих частей души и абсолютизировала разум и сознательность в человеческой психике. У Спинозы, напротив, идея главенства разума в психике человека уступила место первенству влечения и желания. Спиноза полагал, что человеком движут скорее страсти, чем разум и сознание. Философия последователей Декарта и Спинозы – Юма, Локка и Лейбница, по сути, стала развивать идеи о том, что в психике человека присутствуют некие таинственные неосознанные силы. Юм считал, что разум человека никак не может препятствовать аффектам человеческой души и контролировать наклонности человека. В идеях Локка прослеживается четкая мысль о существовании в душе человека смутных представлений, ощущений, которые не подвластны разуму и неосознанного знания. Согласно Лейбницу, смутные представления и ощущения достигают в человеческой душе разума. В немецкой классической философии проблема бессознательного находит свое отражение в трудах Канта, Фихте, Шеллинга. У Канта в теории познания присутствуют положения о наличии априорных (неосознанных) форм чувственности (пространства и времени). В «Критике чистого разума» Кант опирался на субъективную условность человеческого восприятия. Фихте довел субъективизм до высшей степени и выдвинул идею о том, что «Я» существует благодаря утверждению самое себя, а деятельность «Я» есть бессознательное стремление к саморазвитию и созиданию внутреннего мира человека. Шеллинг исходил из того, что «мировой дух» как бессознательное духовное начало возвышается над человеческим бытием – тем самым, отождествив бессознательное начало с божественным абсолютом. В философии, последовавшей за немецкими классиками, восходящей стала линия иррационализма, наиболее интересно воплотившаяся в трудах Шопенгауэра и Ницше. Шопенгауэр выдвинул учение о начале всего сущего, заключенном в бессознательной мировой воле. По Шопенгауэру, воля является источником и спонтанного творения мира, и развития человеческого бытия, и познавательных способностей человека. У Ницше акцент делается именно на том бессознательном, которое, по его представлению, является ведущей силой в деятельности человека, в его познании мира и во внутренних глубинах человеческой души с ее волей к власти. Систематизация философских положений о бессознательном была проведена Фрейдом, она открыла путь психологической трактовке бессознательного. Изучая болезненные проявления психики человека через раскрытие содержаний личного бессознательного, Фрейд описал структуру личности, и попытался ответить, хотя бы в общих чертах, что такое процесс творчества и как он связан с теми или иными проявлениями психики. Вслед за Фрейдом Юнг открыл феномен архетипов коллективного бессознательного, фактически, став первым ученым, который обратил внимание на то, каким образом связаны интуиция, мышление и продукты творчества. Не претендуя на окончательное решение в попытке понять законы творческого процесса, авторы книги переосмысливают многочисленные идеи и открытия, обращаются к неоспоримым фактам - высказываниям гениев о самих себе и своем творчестве, цитируют мыслителей прошлого и настоящего, заимствуют наиболее интересные выводы, соглашаясь и полемизируя, придают им новую трактовку.
Все права защищены. Ни одна из частей настоящих произведений не может быть размещена и воспроизведена без предварительного согласования с авторами.
Copyright © 2010 |