Тактика "свободной охоты" немецких асов. Часть 3

Е. Синицын

Александр Покрышкин - гений воздушной войны. Психология героизма (фрагменты из книги)

Сравнительная несложность побед Хартмана над советскими штурмовиками обусловлена так же, как уже отмечено, слабой подготовленностью советских пилотов. А. Смирнов отмечает: «Вместо того чтобы своевременно пополнять воюющие полки, командование дожидалось, пока они окажутся почти полностью выбитыми, и только тогда отводило на переформирование в тыл. В результате полк оказывался укомплектованным практически одной полуобученной молодёжью. Преимущественно ею формировали и вновь формируемые части. На фронте лишённая опеки опытных пилотов, молодёжь быстро погибала – и обезлюдевшие полки снова отправлялись на переформирование в тыл. Там их снова укомплектовывали недоученными вчерашними курсантами – и всё начиналось сначала… (25, с. 278).

Вот он источник астрономических счетов сбитых асами люфтваффе самолётов. Та самая ситуация в небе, которую Липферт и другие немецкие охотники называли Эльдорадо. Но каково же их было страшное разочарование, когда в групповом бою немецкие асы вдруг получали сильнейший отпор!

В один из лётных дней 1943 года в воздух вылетели сначала восьмёрка с ведущим группы Фадеевым, а затем шестёрка с ведущим группы Покрышкиным. Вскоре в районе Крымской (где часто на охоту летал со своим ведомым Липферт) наши истребители завязали бой с восьмёркой «мессершмиттов» и 27-мью пикировщиками Ю-87, прикрытыми четвёркой немецких истребителей. Четырнадцать наших истребителей сражались с двенадцатью «мессершмиттами» и 27-мью пикирующими бомбардировщика-ми Ю-87. Победа советских лётчиков была сокрушительной, они сбили 11 немецких самолётов, не понеся никаких потерь. Такое поражение объясняется и психологическими причинами. Немецкие истребители, привыкшие к лёгким победам в воздухе, неожиданно столкнулись с очень сильными противниками. И им трудно было перестроиться после роли «охотника» на групповую жёсткую борьбу, где не они полностью распоряжаются жизнью и смертью своих противников, а в равной мере испытывают те предельно рискованные ситуации боя, когда малейшая ошибка стоит им жизни. И потому мастерство не приходит на помощь тому, кто хоть на миг не чувствует себя всесильным.

Дневник Липферта также изобилует многочисленными примерами нападения на одиночные советские штурмовики. Ещё в начале своей лётной боевой карьеры Липферт со своим ведомым Гюнтером 14 марта 1943 года, получив от разведки сведения о том, что на их аэродром готовится воздушный налёт группы советских «илов», «яков» и «лаггов», находился в состоянии полной боевой готовности, чтобы успеть взлететь для отражения штурмовки своего аэродрома. Несмотря на то, что Липферту и его напарнику удалось взлететь между воронками от бомб, было уже поздно, советские самолёты, отбомбившись, улетели и были далеко. Немецкие истребители, поднявшись в воздух, не обнаружили ни одного советского самолёта в небе. Небо было свободно вдоль всего побережья в районе от Новороссийска до Геленджика.

Оба немецких пилота не стали возвращаться назад, поскольку они поднялись в воздух, теперь они были предоставлены самим себе и занялись своим обычным делом, их дальнейший полёт происходил в русле тактики «свободной охоты». Последующие события Липферт описывает с присущей ему документальностью, подробностями и вниманием на деталях. «Гюнтер, эти парни уже приземлились. Давайте, пролетим над Новороссийском и затем над долиной между гор. Возможно, мы сможем поймать там пару отставших», – обратился по рации Липферт к своему ведомому. В этой короткой фразе вся суть основной идеи тактики «свободной охоты». Никто не ставил боевую задачу, полная инициатива, цель ясна – найти затерявшийся в небе советский самолёт и сбить его.

Густая пелена облаков частично скрывала видимость побережья. Пролетая выше облаков над Новороссийском и над долиной, на полпути между Новороссийском и Крымской, они заметили разрыв в облаках и, устремившись в этот разрыв, сразу увидели одиночный советский штурмовик Ил-2. Дальше события развивались как по заведомо отлаженной трагической схеме для одинокого советского пилота. Прикрытия нет, маневренность и скорость «ила» существенно уступает «мессершмитту».

У некоторых «илов» сильное вооружение было только спереди. А у тех Ил-2, которые сзади были защищены от атак «мессершмиттов» одним пулемётом, бортовой стрелок, во-первых, часто не ожидал внезапной атаки немецкого истребителя, во-вторых, не мог со своим одним 12-ти мм пулемётом сражаться на равных против 20-ти мм пушки и двух 13-ти мм пулемётов Ме-109. Липферт пикирует на практически беззащитный, хотя сильно бронированный Ил-2, заходит ему в хвост и открывает огонь из всех стволов. Он видит вспышки попаданий на корпусе штурмовика.

По-прежнему, находясь сзади, Липферт, продолжает стрелять, добиваясь ещё нескольких попаданий. Из-за большей скорости «мессершмитт» проносится над уже повреждённым Ил-2, теперь исход этой встречи предрешён. При заходе на третью атаку Липферт максимально сближается со штурмовиком. И после нового мощного огневого удара от советского самолёта стали отваливаться куски. И всё же Ил-2 продолжал лететь в прежнем направлении, не падал и не пытался уйти или, будучи сильно повреждённым, он не мог подняться в облака, шансов на спасение у него уже не было никаких. Советский штурмовик по-прежнему надеялся долететь до своего аэродрома. В конце концов, во время третьей атаки, стреляя из всего оружия, Липферт окончательно разрушил Ил-2, тот перешёл в крутое пикирование и рухнул в море.

Победа «охотника» над своей беззащитной жертвой, трагическая смерть одного из русских пилотов, бессильных изменить для себя безвыходную ситуацию, и торжество немецкой тактики «свободной охоты».

Покрышкин до деталей изучал опыт потерь в истребительной, бомбардировочной и штурмовой авиации в своём и соседних авиационных подразделениях. Тщательный анализ нападения немецких «охотников» на замыкающих группу советских бомбардировщиков дал Покрышкину возможность представить общую картину и понять причины наших потерь от атак свободных «охотников» люфтваффе. Многое о приёмах атак немецких «охотников» Покрышкин услышал из рассказов других лётчиков. Теперь Покрышкин детально представлял отлаженную систему атак немецких асов на растянувшийся строй «илов» и «пешек», которые после выполнения боевого задания возвращались на свои аэродромы. Одним из достоинств русского языка является возможность дать метафорический образ явления в двух-трёх словах. Например, чтобы нарисовать образ человека, который не желает упорно и много трудиться, чтобы заработать себе на жизнь, достаточно сказать про него всего лишь три слова – «любитель лёгкой наживы».

И такая характеристика, даваемая немецким асам-охотникам, не есть открытие Покрышкина. Эти три слова бытовали в лексиконе советских лётчиков и их командиров. Эту красноречивую и краткую характеристику Покрышкин применяет, раскрывая сущность лётчика-истребителя, специализирующегося и предпочитающего вести воздушную войну в русле тактики «свободной охоты». Горечь от напрасных потерь томила душу, и вот однажды она выплеснулась наружу, и в ловушку попали сами ловцы. В одном из боевых вылетов прикрывая группу своих бомбардировщиков, Покрышкину представилась возможность, чтобы проучить немецких «охотников» и отомстить им за гибель своих товарищей. В книге «Познать себя в бою» Александр Иванович так описывает этот эпизод: «В полку продолжалась боевая работа. В воздухе стало спокойнее. Бомбардировщиков противник почти не использовал. Бои проходили лишь с небольшими группами вражеских истребителей. Они появлялись на больших высотах в поисках лёгкой добычи.

Как-то патрулируя в районе Крымской, Покрышкин решил поймать в западню и проучить этих любителей наживы. В предыдущих вылетах он обратил внимание на их попытки атаковать наши группы бомбардировщиков и истребителей сопровождения после выполнения боевой задачи при отходе. «Во время патрулирования ниже нас заканчивали бомбёжку три девятки П-2. Я свою группу повёл на запад, набирая высоту. Прикинул, что наши бомбардировщики уже выходят на свою территорию. Дал команду на разворот. С крутым снижением группа пошла им вдогон. Расчёты оправдались. Гитлеровские охотники уже подкрадывались сзади к нашим П-2.

Увлечённые преследованием вражеские лётчики не заметили нас. На большой скорости мы сблизились с «мессерами». Короткая атака и один Ме-109 превратился из охотника в дичь. Второй «мессершмитт» увернулся из-под удара Савина, моего ведомого. Пикируя к земле, враг ушёл восвояси. Преследовать его мы не могли. Потеряли бы высоту, а она нам необходима для патрулирования. Боевым разворотом мы вернулись в прикрываемый район. А вскоре пошли на аэродром. Результат хоть не велик, но всё же один из гитлеровских асов уже не вернётся к своим» (18, с. 269-270). Укажем на метафоричность некоторых понятий, встречающихся при описании Покрышкиным этой боевой ситуации. Ряд понятий как в прожекторе высвечивают отношение Покрышкина к объектам в небе и отражают своеобразную динамику воздушного поединка: проучить любителей наживы; подкрадывались сзади; увлечённые преследованием; охотники; дичь. Если отвлечься от того, что это воздушная война, то можно подумать, что речь идёт об обычной охоте.

В боевой практике Покрышкина встречались и такие случаи. Истребители люфтваффе «охотники» за отбомбившими по целям советскими бомбардировщиками неожиданно сами попадали в ловушку, которую им расставлял Покрышкин. Покрышкин нашёл даже в тактике «свободной охоты» немецких асов их уязвимое место, их ахиллесову пяту. Устремляясь в атаку на замыкающий бомбардировщик в группе или отставший от неё, «мессершмитты», не подозревали, что есть опасность сзади, и сами становились объектами для атаки со стороны применяющих хитрость советских истребителей. По-видимому, такие ситуации были не частыми, но разработчик новой тактики истребительной авиации Александр Иванович Покрышкин не мог не предусмотреть вариант такой игры с противником. И в конце мая 1943 года, когда развивалось новое наступление Северо-Кавказского фронта, такой случай представился Покрышкину и его группе. В книге «Познать себя в бою» Покрышкин описывает, как он учил молодых лётчиков противодействовать «охотникам» люфтваффе:

«Группы наших бомбардировщиков и штурмовиков усиленно работали над целью. Задачу по очистке района мы выполнили. Я сбил Ме-109. Но это не удовлетворило. Хотелось показать молодёжи различные способы атаки. Внимательно оглядел воздушное пространство. «Мессершмитты» ходили в стороне и не ввязывались в активный бой. По-видимому, решил я, попытаются напасть при отходе бомбардировщиков домой. Попытаемся перехитрить врага. Разворачиваюсь на запад и набираю высоту. Пора делать разворот. Со снижением на большой скорости идём на догон колонны наших самолётов. Моё предположение оправдалось. Приближалась четвёрка Ме-109.

– На двенадцать, ниже двадцать градусов – «мессеры»! Атакуем! –даю команду и захожу на ведущего.

Обнаружив нашу группу, лётчик «мессершмитта» круто разворачивается влево. Большая скорость не позволяет мне вписать его в прицел. Тогда я перебрасываю самолёт в разворот на идущего справа ведомого Ме-109. А он вместо того, чтобы нырнуть под меня, отворачивает всё правее и как бы застывает в прицеле. Длинная очередь в упор поражает Ме-109. Он тут же идёт к земле… За удирающими бросились парой Трофимов и Лукьянов. Мы прикрыли их. На бреющем полёте Трофимов догнал и сбил ведущего Ме-109, ускользнувшего от моей атаки» (18, с. 302).

Высоко оценивая потенциальные возможности внезапной атаки в русле тактики «свободной охоты», Покрышкин будучи универсалом применения различных методов истребительной воздушной войны сам, когда этого требовала насущная необходимость военной обстановки применял эту тактику. Стремление познать все разнообразные тонкости войны в небе давала, с одной стороны, ищущая натура неутомимого воздушного бойца, с другой – целостное понимание всех действий на войне позволяло находить оптимальную тактику в каждом конкретном случае.

Случай всемогущ, когда он попадает в лоно закономерностей, но когда он вне множества себе подобных, тогда он как изгой никому не нужен. Один и тот же случай делает одних несчастными, других – счастливыми. И те, и другие ищут случай, который сделает их счастливыми. Но случай неуловим. Поймать случай – не одно и то же, что поймать удачу. Случай распахивает двери только для ищущих. Нужен восприимчивый мозг, чтобы случайность не промелькнула мимо. На войне, как ни в какой другой сфере человеческой жизни, случай может решить – кому жить, а кому суждено погибнуть. И почти всегда побеждает тот, кому удаётся воспользоваться спонтанностью момента и тот, кто в предоставляющемся случае увидит свой шанс победить. Случайность почти всегда многообразна и так скрывается в своей разноликости, что найти в многообразии закономерность может только универсал, который имеет восприимчивый мозг, способность которого мгновенно почти бессознательно вписать все разноликие явления в единый целостный и рельефный образ. А когда этот образ господствует над содержанием сознания, тогда и случай перестаёт быть случаем, он становится определённостью и неизбежностью.

Война вталкивает и втискивает несправедливость в каждый свой момент. И когда в каждую пору, а их множество, вползает несправедливость, тогда у справедливости не хватает сил, чтобы выбраться наружу. Покрышкин отличался от большинства лётчиков и высших мастеров боя тем, что он видел в случайностях закономерности, из разнородных случаев он представлял картину войны. Каждый воздушный групповой и одиночный бой несёт в себе бездну случайностей, но все они закономерны, и если бы это было не так, тогда не существовали бы принципы тактики истребительной авиации.

Когда закономерность известна, тогда ясно, что делать. Покрышкин не только видел случайную деталь, он их искал везде и всюду. Неясности в воздушных сражениях не могли не множиться, потому что каждый бой и каждое групповое сражение уникально. В воздушных поединках в мозгу лётчиков возникали десятки и сотни решений, и только незначительная часть из них выполнялась. Тысячи случайностей влияли на исход поединков. Картина войны должна быть достаточно полной, иначе из лоскутков тактику и стратегию воздушной войны не соткёшь. Но войне никогда не бывает всё ясно, поэтому так ценен случай, который, если им воспользоваться, он проливает свет на то, как нужно действовать в будущем.

В «свободной охоте» случай решал много, если не всё. И потому асы-охотники в небе войны непрерывно искали счастливый случай. А для тех, кто понял закономерности случайностей в воздушном сражении, удачи сыпались как из рога изобилия. Когда у мудреца бесконечно много времени для размышления, он может годы ждать счастливый случай, благодаря которому внезапно придёт ему в голову прекрасная идея. Но во стократ труднее, искать идеи в цейтноте времени и цейтноте событий. Кто из людей обладает уникальной способностью скоростного мышления? Только тот, кто с быстротой луча света способен сопоставлять случаи и только тот, у кого необычайно развита способность все случайности связывать в ассоциативные образы и неумолимые закономерности.

На войне гениальные полководцы потому гениальны, что место нанесения удара, как на локальном участке сражения, так и нанесение главного удара, они определяют из целостной ассоциативной картины битвы, понимают психологию сражающихся масс и закономерности побед и поражений. Они мыслят обо всём, потому что хотят знать всё и всё испробовать лично.