Наследники античных пророков

Е. Синицын, О.Синицына

Тайна творчества гениев (фрагменты из книги)

Наследники античных пророков

В истории человечества был период, о котором говорят, что это был век гениев. В этот кульминационный и смысловой момент – эпоху Возрождения с её неиссякаемым потоком пророчеств – рождается плеяда гениальной одаренности. Краткий образ интеллектуальной жизни Европы накануне эпохи расцвета наук и культуры представлял собой картину мира, в которой начинали появляться элементы рационалистического мышления в противовес религиозному мышлению эпохи средневековья. Каково происхождение рационального мышления и научного разума? Этот вопрос волновал многих философов и ученых, поскольку ни одна из теорий не могла дать внятного объяснения как «чистый разум мог возникнуть из чистого безумия» (41, с.78). А раз не прослеживалось никакого развития от средневековья с его замкнутостью мира и человека к Ренессансу с его расцветом научного духа и искусств, то Ренессанс считали чудом совершенно не подготовленным предшествовавшим ходом истории и какими-либо определенными причинами. Таким чудом эпохи Возрождения является фигура Леонардо. Размышляя об интеллектуальной революции эпохи Ренессанса, А. Уайтхед сказал, что Леонардо да Винчи, живший почти точно за 100 лет до Бэкона и Научной революции, служит примером, который подтверждает теорию, согласно которой возникновение натуралистического искусства Ренессанса является компонентом в формировании современного научного разума (84, с.99).

Вслед за Ренессансом последовал исторический переворот XVI-XVII столетий, ставший началом революционных изменений в философии европейского мышления. Метафизический анализ природы вещей начал меняться в пользу изучения причинно-следственных связей эмпирических фактов. Основатель индуктивного метода английский философ Ф. Бэкон «был одним из пророков исторического переворота, который отверг метод жесткого рационализма, …пытаясь основать всё плодотворное знание на умозаключении – от частного события в прошлом к частному событию в будущем», – пишет Уайтхед (84, с.99).

Время научной революции открыло путь научно-философскому мировоззрению, которое направило интеллект в русло осмысления законов развития мира и человека. Уайтхед писал в своей фундаментальной книге «Наука и современный мир» об эпохе Научной революции: «То был единственный век, который, последовательно используя всю сферу человеческой деятельности, породил интеллектуального гения, достойного величия исторических событий. Неожиданные встречи героев интеллектуальной сцены того столетия зафиксированы в литературных анналах. В его начале одновременно в 1605 г., выходят в свет «О достоинстве и приумножении наук» Бэкона и «Дон Кихот» Сервантеса, словно эпоха заявляет о себе перспективным и ретроспективным взглядом на мир. Годом раньше выходит первое инкварто издание «Гамлета», а в тот же самый, 1605 год – слегка измененный его вариант. В год смерти Галилея (1642) родился Ньютон, как раз спустя 100 лет после опубликования коперниковского «О вращениях небесных сфер». Годом раньше Декарт публикует свои «Метафизические размышления» и двумя годами позже – «Первоначала философии». Замечательным событиям, в которых выразился гений эпохи, было тесно в том историческом пространстве» (84, с.95-96).

Ренессанс в искусстве и последовавшая за ним эпоха Научной революции XVI-XVII веков находят и другое объяснение в теории пассионарности Л. Гумилева. Рассуждения Л. Гумилева об импульсах пассионарности ассоциируют с подходом разложения трудно формализуемых явлений по осям координат. Гумилев пишет, что если на оси абсцисс отложено время, то на оси ординат – та форма энергии, которая стимулирует процессы этногенеза, то есть уровень пассионарности. В момент развития пассионарность проявляется время от времени вследствие «толчков» – мутаций или, применяя более точный термин, микромутаций. Эти толчки отражаются на стереотипе поведения людей. Гумилев пишет: «как правило» мутация не затрагивает всей популяции в определенном ареале. Всплеск пассионарности связан с различными компонентами или уровнями пассионарности. Сторонний наблюдатель, – полагает Гумилев, – видит, как пассионарии одержимы непреоборимым влечением к намеченной цели, он видит, что мощный инстинкт самосохранения теряет над ними власть, преобразуясь в свою противоположность – в мотив жертвенности. Этот мотив господствует над поведением пассинариев. По Гумилеву, существует время, когда отчетливо виден момент пассионарного толчка (29).

Гумилев выделил семь уровней пассионарности на кривой роста пассионарного напряжения. Энергетический толчок начинается с нулевого уровня, который характеризует жизнь тихого обывателя, адаптированного к биоценозу ареала. Рост пассионарной напряженности приводит к появлению первого уровня – стремления к благоустройству без риска для жизни. Затем скачок на следующие уровни – поиск удачи с риском для жизни, стремление к идеалу знания и красоты, стремление к идеалу успеха, стремление к идеалу победы и последний наиболее насыщенный энергией - пиковый уровень жертвенности.

Исходя из теории пассионарности Гумилева, можно предположить, что все гениальные достижения мысли сосредоточены в области малого треугольника, имеющего в основании «стремление к идеалу знания и красоты» и вершину в «пике жертвенности». Основание этого треугольника – это интервал времени наивысшей пассионарности, наивысшей напряженности, когда и появляются всплески гениальной мысли. В период резкого нарастания пассионарного напряжения, которое длилось до своего максимального значения, на арену истории вышла целая плеяда величайших достижений человеческого разума. После этого всплеска начался субпассионарный спад.

Философия эпохи Научной революции завершила собой начатый Платоном дуализм ума и материи, развивавшийся в учениях христианских мыслителей средневековья (реализм А. Кентерберийского). Система Декарта разделила мир на две параллельных и независимых части – мир ума и мир материи (дуализм души и тела), каждый из которых познается независимо от другого. Декарт, взявший за основу своей теории познания тезис «Cogito ergo sum» (Я мыслю, следовательно, я существую), полагал, что сознание более достоверно, чем материя и, следовательно, собственный ум человека более достоверен, чем ум других.

В тех последующих философских учениях, которые брали свои идеи из философии Декарта, прослеживалась тенденция к тому, что познать возможно только то, что выводится «из ума». Декарт полагал, что есть некие идеи, которые априорно содержатся в уме (врожденные идеи), и понятие о внешнем мире складывается на основе соотнесения этих врожденных идей с объектами внешнего мира (здесь по-новому было развито положение Платона о знании как припоминании того, что запечатлелось в душе, когда она пребывала в мире идей). В математике Декарт также совершил революционный скачок, создав систему координат (декартова система координат) и аналитическую геометрию.

Но мог ли думать создатель этой системы, что она даст новую возможность взглянуть на природу гениальности, то есть на то, как сам Декарт совершал свои открытия. Если это так, то автономный психонейрофизиологический комплекс, имеющий опору в декартовой системе координат, по осям которой откладываются значения психических и физиологических параметров, дает нам новые возможности познания природы человека, знаменуя собой универсальность пророческого открытия Декарта. На этом основании у нас появляется право и смелость строить математические модели психики человека, обладающего гениальной одаренностью.

По словам М. Клайна, философские изыскания Декарта оказали решающее влияние на формирование самого стиля мышления, характерного для XVII века и на таких гигантов, как Ньютон и Лейбниц. «Доньютоновскую физику, – пишет Клайн, – можно было бы назвать «материальной». Математика могла описывать явления, но решающей роли она не играла». Открытия Ньютона преобразовали всю физику XVII века и открыли перед человечеством Вселенную, управляемую сводом физических законов, которые имеют математическое выражение. «Ньютоновская» Вселенная просуществовала до открытия Эйнштейном теории относительности, которая доказала, что хотя Вселенная одна, её можно описать с помощью различных теорий и вытекающих из них законов.

Палитра научных открытий, совершенных в то время, поражает современных ученых. Уайтхед предлагает некоторый приблизительный список имен, которые стали символами науки, замечая, что ограничил этот список числом 12, которое слишком мало, чтобы отразить реальность: Ф.Бэкон, Гарвей, Кеплер, Галилей, Декарт, Паскаль, Гюйгенс, Бойль, Ньютон, Локк, Спиноза, Лейбниц. В поисках истины научная мысль опиралась на всю историю науки. Научная революция воплотилась в новых парадигмах, убеждениях, взглядах, новых моделях, концепциях, заложивших истоки динамики научного знания. В то время многие парадигмы имели философскую природу, их цель была охватить всё пространство научного мышления, цель других – руководить научным мышлением в ограниченных областях науки.

С XVII века в рационалистической философии одной из основных проблем встает проблема познания, поэтому в философии стала доминировать тенденция, в соответствии с которой, идеи (врожденные идеи) стали рассматривать как условие возможности получения всеобщего и необходимого знания, то есть науки. А в XVIII веке субъективная линия в философском идеализме была продолжена Кантом. Им была обоснована теория познания, в основе которой лежал не тезис о необходимости изучения объектов внешнего мира, а тезис о необходимости установления законов человеческого разума и его границ. Кант в отличие от предшествующих философов, отдававших приоритет пассивному и зависимому чувственному познанию, сделал акцент на активной роли разума и интеллекта человека. Он поставил перед собой задачу – найти различие между субъективными и объективными элементами знания исходя из того, что познающий субъект (человек) обладает двумя особенностями или как бы имеет два слоя (уровня) – эмпирический и трансцендентальный. К первому слою Кант отнес индивидуальные и психологические черты человека (одной из основных идей этой книги является мысль о том, что индивидуальные и психологические черты человека составляют часть автономного психонейрофизиологического комплекса личности). Ко второму слою Кант отнес всеобщие понятия, составляющие определение человека как такового (надындивидуальное начало в человеке). Благодаря этому надындивидуальному началу, утверждает Кант, возможно объективное знание.

Не означает ли это, что вне мира человека существует объективная информационно-смысловая структура, которую можно обозначить как глобальную структуру S_в (элементы и части которой) человечество стремиться расшифровать?

По Канту, связь всеобщих понятий, определяющих человека, есть развитие платоновского тезиса о «едином» как о том, что обеспечивает единство самого мира идей, – полагал Рассел. Взяв у Платона и его последователей идею двойственности (существования мира идей и мира вещей и первичности идей), Кант, говоря о познавательных способностях человека, утверждает, что человеку свойственно стремление найти абсолютное знание (безусловное). Это безусловное человеку предлагает разум в виде «идей». Идеи разума у Канта призваны побуждать человеческий рассудок к деятельности. Но, вводя понятие идеи Платона для обозначения безусловного, – писал Рассел, – Кант, в отличие от Платона, понимает идеи разума не как сверхчувственные реальности, обладающие самостоятельным бытием и постигаемые человеком при помощи разума, а как цели, к которым стремится познание на пути поиска абсолютного знания. Кант подверг критике идею Платона и его последователей о возможности внеопытного познания вещей самих по себе и утвердил в философии концепцию, согласно которой, человек, подчиняясь законам разума, способен, хотя и в ограниченных пределах – в пределах чувственного опыта составить знание о предметах и явлениях.

Благодаря философии Канта возникла система Гегеля. В своей системе Гегель показал движение и развитие понятия к абсолютной и полной истине («мыслящая самое себя идея»), которую он называл «мышлением мышления». При этом позиция субъекта состоит только в том, чтобы не вмешиваться в развитие понятия, а предоставить ему возможность самостоятельно осуществлять свою цель – в этом Гегель видел роль философа-наблюдателя (идея, ставшая одной из главных в современной науке; так нарастает цепочка, связывающая одного гения с другим).

Абсолютная идея Гегеля в чём-то подобна чистой форме (перводвигателю) Аристотеля, который венчает собой всю иерархию сущностей. Эта чистая форма, является вечным двигателем и источником движения всего сущего. Но в своём неприятии к единичному и в убеждении, что ничего кроме целого не существует реально, безусловно, философия Гегеля близка к представлениям Платона о первичности идей. Но система Гегеля уже рассматривает целое не как простую идею, но как сложную систему, каждая из частей которой, имеет большую или меньшую степень реальности и является стороной этого целого, называемого Гегелем абсолютом. Б. Рассел полагал, что единственная черта, отличающая философию Гегеля от философии Платона – его представление о том, что мировой процесс тесно связан с логическим процессом диалектики, развитием понятия. Мировая история, повторяя диалектические переходы от одной категории – к другой, знаменует собой движение к абсолютной идее, которая означает, по Гегелю, высший пункт и обретение абсолютной истины в тождестве мышления и бытия (69). Спираль развития философского знания о мире раскручивается, и мысль каждого гения движется по своему участку спирали.