Психические факторы гениальности. Фантазия, воображение, вдохновение

Е. Синицын, О.Синицына

Тайна творчества гениев (фрагменты из книги)

Глава 3. Психические факторы гениальности

Фантазия, воображение, вдохновение

Под фантазией в психологии понимают комплекс представлений, отличающихся от других комплексов представлений тем, что ему не соответствует никакой внешне реальной объективной данности. Ее содержание является, как говорит Юнг, «выходом творческой активности духа, деятельностью или продуктом комбинации психических элементов… В повседневном психологическом опыте фантазия в большинстве случаев или вызывается вследствие настороженной интуитивной установки, или же является вторжением бессознательных содержаний в сознание» (105, с.576).

Активная форма фантазии, полагал Юнг, принадлежит к высшим проявлениям человеческого духа, поскольку именно в активной форме сознательная и бессознательная личности субъекта сливаются в одном объединяющем произведении. Следовательно, фантазия становится одним из высших выражений индивидуальности; она создает единство этой индивидуальности и саму эту индивидуальность. Фантазия, – подчеркивал Юнг, – есть «символ, который пытается обозначить или ухватить с помощью имеющегося материала определенную цель или, вернее, некоторую будущую линию психологического развития» (105, с.576). Фантазирование уже представляет собой процесс и активную форму фантазии. По Юнгу, процесс фантазирования тождественен с течением процесса психической энергии. Когда психическая энергия сосредоточивается вокруг комплекса представлений и достигает высшей точки, тогда начинается выброс энергии. Выброс психической энергии дает толчок творческой активности, которая осуществляет себя по-разному.

Высшими продуктами творческой активности личности Юнг считал символы. Именно в символах творец предсказывает линии будущего развития. Степень широты или ограниченности таких символов, их социальное значение – зависит от широты или ограниченности творческой индивидуальности, творящей эти символы. Вывод, который следует из этой идеи Юнга, гласит: социально значимые и абсолютные символы, выражающие умонастроения, мировосприятие и феномены эпохи, а, возможно, и человечества вообще – способна создавать фантазия только гениально одаренного человека. Поэтому одним из основных проявлений выдающегося дара в творчестве (особенно в искусстве) Юнг считал такое творение, которое «поднялось неизмеримо выше сферы личной жизни и говорило из духа…».

К. Васильев "Человек с филином"

К. Васильев "Северный орёл"

Каждая творческая личность обладает дуальностью. Она есть синтез противоречивых установок, порожденных личной жизнью и безличностным творческим процессом. Юнг считал, что личностный аспект творчества является его ограничением и только надличностное начало ставит творение в ряд выдающихся. Лишь то творение становится событием для человечества, которое выходит за границы личного опыта, тогда оно становится выражением коллективного человека, а художник – это и есть Коллективный человек, который несет в себе бессознательную психологическую жизнь человечества, – считал Юнг. И тот, кто сумел преодолеть в своем творчестве личное начало – способен выработать идеи, важные для всех людей. К таким гениальным общечеловеческим и общезначимым идеям можно отнести символы, найденные самим Юнгом – «архетипы», «коллективное бессознательное», «психологические типы».

Фрейд освещает другую сторону фантазии. Стремясь к удовольствию, индивид желает освободиться от проявления внешней реальности и, желая быть свободным, индивид находит свободу в своих фантазиях. Как подчеркивает В. Лейбин в своей книге «Фрейд, Психоанализ и современная Западная философия», «принцип реальности» Фрейда не накладывает свой отпечаток на человека, руководствующегося в своей деятельности исключительно «принципом удовольствия». В фантазии человек наслаждается своей свободой, открыв для себя нечто вроде «заповедной пущи», отвоеванной им и ставшей его убежищем от внешнего мира с его различными требованиями и притязаниями «принципа реальности» (48).

Фантазия рождает идею, которая вышла за пределы окружающего локального мира. Воображение с помощью деталей превращает идею в зримый, ощущаемый образ. Воображение как деятельность, – пишет Х. Ортега-и-Гассет, – дается сознанию в форме образов и занимает главное положение среди других способностей человеческой души. Оно преображает явления, находит в них такие смыслы и связи, которые могут даже не подозреваться, но скрыто присутствовать в явлении. Ортега говорит, что, работая в режиме воображения, сознание вызывает предметы и образы, а мы с помощью воображения творим, рушим, делим и перетасовываем их, поэтому содержание мысли не приходит извне, а извлекается из собственных глубин (60).

Как это не покажется странным, но между фантазией и равнодушием есть связь, которая говорит, что это два полюса разнесенных в пространстве психики. В редчайших случаях равнодушный способен отдастся чувству фантазии. Равнодушие – это преграда фантазии и преграда мысли, которая находит свой источник в фантазии. Фантазия и воображение спонтанны и не терпят ограничения. Однако и в этом спонтанном процессе наблюдается последовательность всех фаз деятельности четырех форм психики: интуиции, мышления, ощущения и чувства. Это выглядит парадоксом. Но он кажущийся, так как в заданной последовательности форм есть безграничность оттенков, благодаря которым воображение оставляет след не только в настоящем – в своем бунте оно устремляется в будущее. Образ разрастается с участием этих четырех форм психической жизни. Интуиция обнаруживает с помощью догадок новые связи, которые мышление гармонически соединяет в целостный образ; чувство окрашивает образ эмоциональными переживаниями, а ощущение делает его зримым, осязаемым. Такое воображение является творческим и, когда оно сталкивается с реальностью, в этом столкновении рождается новое. Возникает мираж и истина как будто скрытая в мираже.

Французский психолог Т. Рибо писал в своем исследовании творческого воображения: «Для творческого воображения регулятором служит внутренний мир… творческое воображение в своей совершенной форме стремится проявиться во внешнем мире, выразиться в творении, которое существовало бы не только для творца, но и для всех. …у простых мечтателей воображение остается внутри в виде смутного абриса, оно не воплощается в эстетическое или практическое создание» (70, с.141.). Творческое воображение, – полагал Рибо, – может быть разложено на несколько элементов, в число которых входят: умственный фактор, аффективный или эмоциональный фактор, бессознательный фактор. Парадокс роли умственного фактора Рибо видел в том, что часть любого образа, находящегося в памяти, переходит в целое, каждый элемент стремится воспроизвести полное состояние этого образа, каждый член ряда – целый ряд. Но, если бы существовал только этот закон, – пишет Рибо, – то созидание было бы всегда недоступно для нас, мы не могли бы выйти за пределы повторения, будучи в плену у рутины. Однако человек свободен в своем выборе благодаря тому, что существует диссоциация образов и возможность их новой комбинации. Рибо заметил, что роль диссоциации велика из-за того, что цельное восстановление образа в памяти препятствует творчеству. Эмоциональный фактор в воображении является необходимой составляющей, поскольку, – пишет Рибо, – нельзя найти пример такого произведения, которое было бы создано абстрактно, свободным от какого бы то ни было аффективного элемента (70). С бессознательным фактором Рибо связал вдохновение. Все названные им факторы объединяет принцип единства, ибо всякое творчество требует единства и синтеза.

Фантазия спонтанно генерирует множество идей, затем эти отрывочные идеи подхватывает воображение, развивая и наслаивая их, друг на друга. Затем сознание вступает и контролирует идеи. В этом оркестре идей сознание высвечивает самую яркую из них, превращая ее в доминирующую. Потом доминирующая идея расчленяется на ряд более детальных идей, каждая из которых вновь готова породить из себя все новые и новые идеи. Когда воображение окрашивает их гармонией слов, красок, тонов и полутонов – произведение растет и ширится в сознании художника. В этот момент начинается первичный отбор части идей по критерию красоты. Власть красоты в психике гения почти безгранична.

Чем шире пространство воображения, тем богаче и глубже внутренний мир личности и тем больше воображение способно давать жизнь явлениям скрытой реальности, в которой живет человек. Функция воображения выражает себя в различных представлениях поэтических, музыкальных, художественных образов. Но не каждый способен увидеть образ не глазами, а представить его в своем воображении и целостно нарисовать картину образа. Испанский поэт Ф. Г. Лорка смотрел на воображение как на синоним способности человека к открытиям. Воображение дает связь и жизненную очевидность фрагментам скрытой действительности, в которой движется человек. «Это воображение придумало четыре стороны света, – пишет поэт, – это оно открыло причинную связь вещей; но оно никогда не могло погрузить руки в пылающий жар алогизма и безрассудности, где рождается вольное и ничем не скованное вдохновение» (50, с.115).

Загадка и природа воображения имеют истоки не только в самом психическом аппарате личности, но и в деятельности функций разных полушарий асимметричного мозга. Так, правое полушарие формирует и структурно охватывает целостный образ объекта, явления, ситуации. На основе восприятия множества звуков или визуальной реакции на отдельные признаки, детали, соединяет их в одну общую картину. Обрабатывает эти элементы и связывает их в одно целое, в одну структуру с большой скоростью – за счет параллельной работы клеток мозга. Левое полушарие мозга, наоборот, выделяет из целого детали, признаки, а потом анализирует их, устанавливает связи между признаками, объектами, понятиями. Можно сказать, что если правое полушарие образное, чувственное, художественное – отвечает за воображение и фантазию человека, то левое – логическое, аналитическое. Большинство физиологов считает, что за сознательную деятельность мозга отвечает только левое полушарие или, во всяком случае, ему отводится доминирующая роль. Так, например, выдающиеся художники пера обладают сильно развитым правым полушарием мозга.

Творчество является внезапно, мистически, непостижимым путем, оно не зависит от воли человека. Свойствами вдохновения Рибо считал внезапность и безличность: ««Вдохновение резко врывается в сознание, хотя и предполагает предварительную, скрытую работу, часто весьма продолжительную». Вдохновение приходит иногда во время сна и будит спящего. Вы чувствуете легкий электрический толчок в голове, в то же время вас что-то хватает за сердце. Это и есть момент гения», – приводит слова Бюффона Рибо. Безличность, по Рибо, является признаком более глубоким, чем внезапность. Она указывает на силу высшую, чем сила индивидуума, находящегося в сознательном состоянии, силу, чуждую этому индивидууму, хотя и действующую через него. Безличность, – пишет Рибо, – это то состояние, которое очень многие определяют следующими словами: «Я тут не при чем» (70, с.170-171).

Ответа на вопрос о том, что же представляет собой вдохновение как внутренний процесс, протекающий в психике, какова его природа, что происходит в бессознательном, которое передает для расшифровки сознанию отрывочные комбинации, – Рибо не знал. Но заметил, что «гениальность или, по крайней мере, богатство творчества зависит от бессознательного воображения, а не от того, которое неглубоко по своей природе и быстро истощается» (70, с.175).

Вдохновение – это то состояние, когда неожиданно охватывает какой-то непонятный, чудодейственный смерч: поэт попадает под власть несущегося потока слов и рифм, композитор неожиданно оказывается во власти звуков.

Считается, что состояние вдохновения нельзя призвать по требованию разума, оно приходит спонтанно. Но Р. Вагнер в своей книге «Моя жизнь» вспоминал о том, как он целенаправленно вызывал у себя состояние вдохновения, когда он работал над оперой «Лоэнгрин». Он пишет: «Когда я хотел приняться за первый набросок музыки «Лоэнгрина», мне до того мешали неотвязно звеневшие в ушах мотивы «Вильгельма Телля» Россини, последней оперы, которой я дирижировал, что я пришел в настоящее отчаяние. Наконец я прибег к средству, оказавшемуся действенным и во время одной прогулки я стал энергично напевать, по свежей памяти, первую тему Девятой симфонии» Бетховена (13, с. 407).

Есть и другие факты того, что великие люди вызывали вдохновение искусственно. Шиллер опускал ноги в холодную воду… Бетховен искал вдохновения бродя по полям в окрестностях Вены. Шуман говорил, что ему достаточно провести рукой по лбу, все приходит само собой… Математик Адамар находил сложнейшие математические решения в ходьбе вокруг стола… Гете писал «Фауста» многие годы. В письме к Гумбольдту он говорил, что затруднение состояло в том, чтобы силой добиться того, что на самом деле составляет самопроизвольное действие природы.

Вдохновение – это энергетическое движение, но это не только всплеск, но и поток. В моменты вдохновения психическая энергия проявляет себя и концентрируется на проблеме, все остальное в такой момент вытесняется на дальний план сознания, оно в моменты вдохновения закрыто для внешних влияний, внешняя жизнь отступает перед внутренней жизнью. Само слово вдохновение, фактически, означает вдохнуть или наполнить энергией процесс созидания. Есть авторы, чей дар гениальности исчерпывается одним высшим достижением, хотя творчество продолжается всю жизнь. Сервантес вошел в историю как автор одного гениального романа о «Дон Кихоте», а итальянский композитор П. Масканьи известен как гениальный автор одной оперы «Сельская честь». В русской литературе таков феномен неисчерпаемых произведений И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» – редчайшего сочетания сатиры, гоголевского гротеска и необыкновенного юмора. Но еще более необычен феномен французского офицера Руже де Лиля – автора бессмертной «Марсельезы». «Гений одной ночи», – назвал его Цвейг.

Всего один раз в жизни под воздействием лунной ночи и страстного порыва, соединились в его душе великие состояния человеческого бытия: я мыслю, я бунтую, я страдаю, и потому я существую. Чрезмерная впечатлительность де Лиля под влиянием экстремальной ситуации перестроила всю его психическую систему. Впервые в своей жизни Руже де Лиль почувствовал это чудо вдохновения, когда его фантазия и воображение, идеи, мысли музыкальные образы овладели его душой. Все бунтовало в нем, сосредоточение было так сильно, что ему показалось, что пела сама его душа. Говоря языком науки, все исключительные и редкие для обычных людей факторы гениальности на короткое время одной ночи приняли у Руже де Лиля свои запредельные значения, и он попал в ту область, где рождается неповторимое. Так всего лишь один раз в жизни де Лиль воплотил в «Марсельезе» то, что называют даром гения, обессмертив свое имя.

Сколько он не сочинял потом, так и не смог превзойти то, что было создано им в ночь на 25 апреля 1792 года. Де Лиль умер несчастным, всеми забытым озлобленным семидесяти шестилетним стариком. Но в истории навсегда остается то, что является великим; она не забыла и де Лиля, он был похоронен в Парижском Пантеоне рядом с Наполеоном.

Можно заметить, что все формы творчества от науки до искусства обязаны своим существованием не только акту вдохновения и не столько ему, сколько соединению, сочетанию, синтезу фантазии, воображения, вдохновения и спонтанности. Только тогда проявляет себя вечная тайна творчества, только тогда творец раздвигает границы видимого мира.

А. Блок сказал о сущности поэзии такие слова, которые мы можем считать метафорой самого процесса поэтического вдохновения: «Стихи – это молитвы, сначала вдохновенный поэт-апостол слагает ее в божественном экстазе. И все к чему он слагает ее, – в том кроется его настоящий бог. Диавол уносит его – и в нем находит он опрокинутого, искалеченного, – но … бога. А если так, есть бог и во всем тем более - не в одном небе бездонном, а и в «весенней неге» и в «женской любви». Потом чуткий читатель. Вот он схватил жадным сердцем неведомо полные для него строки, в этом уже и он празднует своего бога. Вот таковы стихи. Таково истинное вдохновение. Об него, как об веру, о «факт веры», как таковой, «разбиваются волны всякого скептицизма» (7, с.2). Поэт определил суть поэзии как зов читателя к тому вдохновенному состоянию, которое испытывает сам поэт, сочиняя стихи. Если читатель способен принять это состояние, значит, поэт достиг своей мечты. Это означает, что если при восприятии произведения искусства наступает вдохновенное состояние, подобное вдохновенному состоянию художника в момент творчества и достигается высокий уровень предельных переживаний, тогда эти предельные экстатические состояния души есть не просто сопереживание, вызванное произведением искусства, но и постижение гармонии, напряженности и замысла творения. Здесь рождается мгновение «совместного творчества» и психическая система человека (автономный творческий комплекс) меняется настолько, что может приобретать почти те же вклады факторов гениальности, как у художника-творца. В этом заключен зеркальный парадокс критерия гениальности.