на главную

карта

об авторах сайта

 контакт

 Евгений Синицын                                       

 Девушка и ветер (фрагмент)

                     Часть I

                            I                  

Мечется ветер средь тихих долин,

Жаждет он битвы средь грозных вершин.

То в небеса улетает стрелой,

То воспаряет над грешной землей.

Видит, как искрами блещут снега,

Видит, как по морю катит волна,

Видит лесов неподвижную тень

И облаков белоснежную сень. 

Там, в голубой безграничной дали

Видит, как в море плывут корабли.

Помнит, как раньше он им помогал,

Как паруса он собой наполнял.

Так он кружился и так он играл,

Силы в небесной игре расточал.

Был он и добр, был он зол на людей.

Счастлив, когда уносил лебедей

С Севера дикого в теплый тот край,

Где расцветает весною миндаль.

Вспомнил, как шли за годами года,

Как пролетали в сраженьях века.

Вспомнил  роскошные замки в горах -

Чудо творенья рассеяны в прах.

Счастлив он был, когда сильно любил,

Но никогда никого не просил.

То, что желал, добивался в  боях,

Мощь свою сеял в безбрежных полях.

Но пресыщение томило его,

Нет уж желаний в познании всего.

В сущности, был он всегда одинок,

В призрачном мире храбрец и пророк.

Изредка в замок он свой улетал,

В нем он от странствий своих отдыхал,

В зале просторном за мощным столом

Он восседал в окруженье своем.

Ветры поменьше готовы служить,

Их исполину, стремясь угодить.

Прихоть малейшую лишь исполнять,

Кубок янтарным  вином наполнять.

Но надоело и рабство своих,

Власть развращает и тех, и других.

Только в свободе он ищет приют,

Но и в раю не приемлет уют.

Скука страшнее, чем сотни врагов,

Счастье не вымолишь и у богов.

Вечность удел для добра и для зла,  

Жизнь без любви как промозглая мгла.

                           II

Многообразен род людской:

Как шаток он перед молвой,

Как хрупок род пред жесткой волей,

Готов смириться с рабской долей,

Как редко грозен мятежом,

Но ... Власть почуяв... Алчен он.

Не всех людей ветр презирал:

Лишь тех, чье лицемерие он видел,

Чью алчность страстно ненавидел,

Чей дух пред жизнью низко пал.

Рабов с печальною судьбой,

Господ довольных быть собой,

Ветр от себя не отчуждал;

Душевную их пустоту,

С утра до ночи суету,

Паря над миром не ценил...

Но своим духом вдохновлял,

(Чью мощь всегда в себе носил),

И перед богом прославлял

Упорный труд за хлеб насущный,

В полях, где жил народ послушный.

С непонятым людьми искусством

Среди полуночных светил

В пространстве темном и бездушном

Ветр туч тяжелых сонм растил,

Когда из них хребты лепил.

Но снова к людям возвращался,

Когда в жилище к ним влетал,

Вдоль стен тихонько растекался

И, усмехаясь, сострадал

Людским порокам и делам.

И думал ветр - я им воздам:

За то, что зависть в чувствах их,

За то, что предают своих,

За то, что в нежности обман,

За то, что мелко льнут к грехам.

Но ветра мощная стихия

Была к тем людям справедлива.

В зеленых листьях говорлива

Берез, растущих по лесам.

                         III

Семью одну ветр выбирал,

В очаг их скромный залетал.

Смотрел на их угрюмый быт,

На ссоры - коль был муж сердит.

Никто из тех семей обычных -

В заботах скучных, горемычных -

Не знал, не думал, не гадал,

Что буйный ветер им внимал.

А ветер свежею струей

Нес аромат в себе лесной.

И был сторонний наблюдатель:

Как правил с неба здесь создатель;

Любви в расцвете страсти нежной,

Как детства мир их безмятежный

Уходит прочь по мере лет,

Вкусить затем всю чашу бед;

Как много в человеке снов,

Когда придет к нему любовь.

                          IV

Только хотел он в свой замок лететь,

Чтобы владенья свои осмотреть,

Чтоб отдыхать в нем от грешных забот

(Слишком уж много у ветра хлопот),

Вдруг он увидел в тени меж кустов,

Здесь вдалеке от людских городов

Девушка робкой походкой идет,

Грустной красою девичьей блеснет.

Ветр три струи от себя отделил

И ей вдогонку по тропке пустил.

Первая струйка ее догнала,

Платье вкруг талии в миг обвила.

Платье трепещет на слабом ветру

И высекает из ткани искру.

Ветр поражен, изумлен красотой,

Сколько ж метался, гонясь за мечтой,

Вот, наконец, и она воплотилась

В юном создании, но чудо вдруг скрылось

В сени дубравы. Как остров на море

Спрячет корабль  от шторма и зноя,

В узкой лагуне, меж двух берегов.

Так и средь листьев высоких кустов,

Елей, рябины, сосны вековой

Царствует ласковой тенью покой.

Строем стволов - приютив тишиной,

Лес расступился пред юной красой.

Тихо ступая, к сосне подошла,

Белым пятном рядом с ней прилегла,

Руки, скрестив за своей головой,

Черные очи закрыла она.

И улетучился солнечный зной;

Сон ее хрупкий лелеет сосна,

Чистою негою дремлет душа. 

                          V

Алена росла среди русских полей,

Лесов и озер, среди солнечных стрел.

Проснулась она в этот раз под сосной,

В лесу заливался и пел соловей,

Нескоро придет сюда солнечный зной.

Смело Алена шагнула в траву

И окунулась в траву - мураву.

Море зеленое дышит волной,

Небо спускается вниз синевой.

Солнце дорожку в траве золотит,

Ветер шумящий вдоль стеблей скользит.

Тихо красавица в море плывет,

Пенистый след за косою идет,

Трель соловьиная вслед ей звучит,

Стонет и молит, и плачет навзрыд.

Поступь ее так легка и светла,

Что не примята за нею трава.

Воздух ласкает ей грудь и лицо

Сочным потоком, сомкнувшись в кольцо.

Где - то вдали на лугу средь цветов

Ждут ее грезы, мечты и любовь.

Вдруг поднялася крутая волна

Хлещет валами и топит она.

Трудно красавице в бурном раю,

Кажется ей, что она на краю

Гибели жизни своей молодой,

Хочется крикнуть: “Ты вихорь постой.

Что же ты хочешь сейчас от меня

В поле зеленом средь белого дня.

Может любви ты желаешь моей,

Но опасаюсь я силы твоей”.

И услыхал ее ветр удалой:

“Не постою я за красной ценой,

Нежности, ласки, любви я хочу,

С дальнего моря к тебе я лечу.

Бедер касаться, тебя обвивать,

Грустные очи твои целовать.

Дивную косу твою распушить,

Медом цветочным тебя напоить”.

И отвечала Алена ему:

“ Нет, не отдам я себя никому.

Грозен ты вихорь, сладка твоя речь,

Носишься по полю, страшен как меч.

Скольких девиц погубил ты младых,

Как обольщал ты соперниц моих.

Как изменял ты им в ночь при луне,

Клялся в любви на зеленой хвое.

Час твой прошел, разлетелась молва,

Все что осталось одни лишь слова;

Горькая доля у тех, кто любил.

Ветреный вихорь опять изменил.

Будешь ты впредь навсегда одинок,

Это от нас тебе должный урок.

Сил моих нет уж по полю идти,

Лучше ты мне в этот раз помоги.

Если ты хочешь добра для меня,

Выбери мне в табуне ты коня,

И пригони мне красавца сюда.

Пусть он взметнется в лазурную даль,

Там в облаках он разгонит печаль.

Будем лететь мы в небесной тиши,

Прочь уносясь от таежной глуши.                 

Горы и долы укажут нам путь,

Некогда станет с конем нам вздремнуть”.

Ветер на миг усмирил свою мощь:                                                 

“Ладно, согласен ты будешь мне дочь,

Тройку волшебных коней запрягу,

Буйным  потоком вас всех подхвачу”.

Их разговорам внимала трава,

Солнце дарило  всем много тепла.

Тотчас исчезла на море волна,

Мирным покоем вздохнула земля.

Ветер настойчиво  шепчет в тот миг:

“Дай мне красавица быстро ответ”, -

“Где же мне  бедной  услышать совет ,-

Молвит Алена и страх в ней возник ,-

“ Вдруг  изменит обещаньям своим,

Суженым   станет навечно моим”.

Тут слышит Алена, ей шепчет трава:

“Будь осторожна, ты так хороша,

Что не удержишь его как отца,

Ты же не знаешь, его храбреца.

Станет тебя он ласкать, обнимать,

Нежные речи поутру шептать.

В замок роскошный тебя унесет,

Пухом перину твою он набьет,

Яства заморские будет давать,

Смуглое тело твое целовать.

Слуги проворные есть у него -

Ветры поменьше к утехам его”.

Ветер услышал все эти слова:

“Ах! Непокорная эта трава,

Дождь для тебя приносил видно зря,

Если сильна ко мне ревность твоя”.

Но ничего не сказав ей в ответ,

Ринулся вверх сквозь бездонный просвет.

                         VI

Кто знал любовь,

Тот ждет опять ее волненье;

И с трепетом неясным вновь

В себе он жаждет пробужденье:

То взрывов ревности глухой,

То ненасытного лобзанья,

И после них в душе покой,

Тел обнаженных созерцанье

И ласк угасших страстный зной

Хранит в себе воспоминанье.

Но много ль тех, кому любовь

Свой дар божественный дарила ?

Чей нрав жестокий укротила!

Чью жизнь в мгновенье изменила!

Нет! Больше тех, в чьих душах страх

Рождал в сердцах лишь содрогание,

И боль  любовного страдания

Им долго помнилась как мрак -

Стесняя цепью их порывы -

Их страсти словно изваяния

Застыли тихо у могилы.

Таких наш ветер презирал

И сам таким на небе не был.

И если он в любви страдал, 

Какой бы образ в нем бы не жил,

Он с благодарностью внимал

Рожденью страсти в нем любовной

И в поднебесье улетал

От кандалов тоски греховной.

Там высоко меж облаков

Давал он мощи своей волю

И в бунте цепи разрывал

Любовных стойких чувств неволю.

Но в это раз он был бессилен,

Красой чистой покорен,

Ветр заметался в небе синем,

Любовным чувством ослеплен.

Он попытался в облаках

В тот миг найти успокоение...

Их беззаботное течение                      

Несло на белых парусах

Всех слез земных скопление влаги.

Но ветра бешеной отваги

Мир облаков желал подчас;

Когда в себе услышав глас,

Они желали порезвиться

И в ясном небе насладиться

Своей детскою игрой.

И в ней найти в себе порой

Счастливых встреч минут блаженство -

И замков белых совершенство,                    

Венчавших будто над горой,

Скопление куполов из скал;  

Куда стрелой долетал

Лишь дерзкий солнца луч мгновенный.

Он купол белый освещал

Своей искрою вдохновенной,

И быстрой молнией нетленной

Он в белом пламени сгорал.

И ветер, видя эту битву

Лучей, сгоравших в облаках,

Шептал в тот миг себе молитву,

И тайный смысл в ее стихах

Ему открылся наконец;

И ветер истину постиг -

Как тот неведомый мудрец,

Ловящий озаренья миг:

Что тот несчастливый слепец,

В ком нет бунтующей надежды -

Отринуть от себя презренный страх невежды;

Кто в жизни счастлив как смиренный раб,

В ком дух не яростен - но слаб,

Кто чувств своих боится как врагов,

В мечтах бесплоден средь лугов,

Кого не посещает вдохновенье,

В ком вечен страх узнать гоненье;

Чья мысль в тюремной духоте

Предстать боится в наготе.

Но недоступен истины венец,

И в постижении не отыскать конец,

Но ветр она влечет неудержимо,

Ничто пред ней не промелькнет,

Ничто не пробежит перед познаньем мимо:

И хладной битвы красота

И незабвенная мечта -

Все познается им как  дар,

И смело он готов искать

Любви отвергнутой пожар.

И, воскресая вновь, пожать

Неутоленное желание.

Стремясь навстречу  созиданию,

Ветр обратился к облакам:

“ Друзья мои, зачем стеной

Вы тенью исказили лик земной;

Откройте душу вы стремительным лучам,

И не гасите их полеты к тем лугам,

Какие солнца  ждут гонцов

И ярким пламенем  цветов

Зажгут в полянах разноцветные костры,

И солнцем озаренные цветы

Вам с благодарностью протянут лепестки”.

И, повинуясь исполину,

Они открыли путь в долину

Не только свету и теплу,

Но счастью жизни и добру.

И золотистый сноп лучей

Как тысячью блистающих мечей

Рассек прохладное пространство,

И на колени пало царство

Здесь ране правивших теней.

                         VII

И, радуясь вновь жизни свету,

И неба голубому цвету,

Ветр, окрыленный красотой

И вновь нахлынувшей мечтой,

Открыл в себе немой восторг...

И  с теми договор расторг:

Кто в темном царстве властелин

И алчно властвует один -

Покорною ему толпой;

Где с непокрытой головой

Так редко ходят распрямясь

И с жалкой участью смирясь,

Не могут быт унылый свой

     Отринуть прочь...

И сладкий свой ночной покой

В смертельной битве превозмочь.

И ветр решил туда лететь,

Где жизнь свою могут презреть.

На  море он простор найдет

Отваги страстной. И полет

Он даст волне и кораблю,

Готовых протаранить мглу.

Пока ж там горстка моряков

Дрейфует между островов.

“Хочу послать им испытанье

Им штиль ленивый надоел,

Узнать хотят мое дыханье,

Узнают мужества предел.

Я знаю, смерти там не ждут

И с риском в схватку с ней идут”, -

Такие мысли в нем струились.

И чувства боле не двоились.

Он от сомнений уходил

И мчал туда, где нужен был.

                       VIII

Тучи на небе в клубах завихрились,

Будто на  небо они разъярились.

Кто-то могучий их рвет и терзает

Друг против друга в отчаянии бросает.

Искры пронзают меж ними пространство,

Темная масса в их ярком убранстве

Вспыхнет зигзагом, то молнии блеск

Небо расцветит. Раскатистый треск

Страшным ударом расколет полнеба;

Мраком все полнится. Словно у склепа

Призраки мечутся в тучах бесстрастных.

Тот, кто на море в метаньях ужасных,

Вызов увидит и солнцу, и свету,

Бурному чувству не кануть здесь в лету.   

Буря над морем грохочет и стонет,

Волны высокие по морю гонит,

Пеною белой их гребни дымят,

Всем непокорным надменно грозят.

Храбрый корабль не шторма боится

И смело в пучину морскую стремится,

С буйными волнами в схватку вступает,

Хоть его струи вихря настигают,

Гордо взлетает над ними как птица 

С риском о грозные валы разбиться.    

Кто же на море в сей час разъярился?

Кто же заставил все тучи клубиться!

Ветр ли могучих стихий господин...

Бедный корабль стихией гоним.

Но не сдается ватага морская,

Крепче канатов здесь воля людская;

Руки сжимают послушный штурвал,

Нос корабля, устремляя на вал.

Мощный удар. И крутая волна

Катит по палубе с шумом одна.

Люди вцепились, кто во что мог

Шепчут молитву, чтоб шторм изнемог.

Нет, их не слышит стихия морская,

Что же готовит судьба им лихая.

Поняли все, им пришло испытание

Выдержать нужно всем вихря лобзанье.

Снова штурвал управляет судьбой -

Мчится средь пены корабль удалой.

Голые реи и мачта торчат,

Оба борта от ударов скрипят.

Что это быстро из моря растет?

Камень гигантский... К нему их несет.

Нет им пощады, бессильны они,

Миля осталась от крайней скалы.

Есть еще шанс кораблю уцелеть,

Молнией между двух скал пролететь.

И капитан, сам вцепившись в штурвал,

Крикнул матросам: “Ставь парус - что мал”.

Быстро по реям ползут смельчаки,

Белое знамя блеснуло в дали.

Ветер рванул и надул полотно,

И на скалу смельчаков понесло.

Ближе и ближе кипящий котел,

Кто здесь конец свой несчастный нашел,

Тайной покрыто. Следов на скале

Нет и не будет - останки на дне.

Парус как знамя  в неравном бою

Реет и плещет на сильном ветру.

Ветр же за этой борьбой наблюдал,

Дланью могучей корабль обнимал.

Видел на лицах и страх, и судьбу,

Но непреклонность и вызов ему.

Снова команде кричит капитан:

“Этому шторму я жизнь не отдам!

Пусть он грохочет и пусть он ревет,

Сам как слуга  нас меж скал пронесет.

Мы его силу утроим сейчас,

Все паруса, чтоб  как крылья тотчас,

Взвились над морем. Пред самой скалой

Мы развернем наш корабль удалой.

Голландцем летучим мы станем на миг,

Лишь бы ветрище  не сдался и сник “.

И засмеялся отважный герой.

“Н-а-а-прасн-о-о смеешься,  слугу-у-у не-е         

                                                          найдешь,

Смо-о-треть мо-о-жешь в о-о-ба, на дно ты

                                                           уйдешь”.

Слышит средь шума протяжный он вой,

То смерч небольшой поднялся за кормой.

“А волю твою я на рифах сломлю

И в тесном проходе меж скал раздавлю”.

И мощным порывом фрегат подхватил,

Подбросил и резко на борт повалил.

“ Все грузы за борт, на крутую волну,

Быстрее, не медли, идем мы ко дну!

Правее руля, за веревки держись!

Что парус на гроте, тяни его вниз!

Там парус на мачте - дай ходу ему!

Все бочки кидайте - несет на скалу,

И все, что осталось - свалите на борт,

Скорее! Фрегат уж идет в поворот”.

Тут нос корабля задрался над волной,

Кренился все круче над морем горой.

А море бушует и ветер ревет,

И грозно во мраке вновь камень растет.

И рифы, и скалы как иглы торчат,

И смерчи из брызг меж ними гудят.

Здесь ад был кромешный. Ревущий хаос.

И шторм свою жертву  на камень  принес.

И поняли все, что спасения нет,

Как видно судьба  им -  увидеть тот свет.

Как вдруг мановеньем волшебной руки

На море все стихло,  и вихря уж нет,

Глядят все вокруг, мрак - не видно не зги,

Лишь бледные волны мерцают вдали.

Опять из-за туч показалась луна,

И зеркала гладь осветила она.

Вновь тихо на море, плеснет лишь волна,

И плавною гладью покатит одна.

И тучи тихонько куда - то ушли;

Везде, где был шторм, разнесло корабли.

Один лишь геройский фрегат на воде

Стоит неподвижно, не сдавшись беде.

Команда устала, на палубе спят,

И яркие звезды на них лишь глядят.           

Какое безмолвье в ту ясную ночь,

И скалы, и рифы заснуть бы не прочь;

Но должен же кто-то их сон охранять

И гордость свою перед ними унять.

Не дремлет и ветр, он как прежде один,

И гнев  исчезает, хотя не любим.

Он видел героев, ведь им он послал

           Кипящий котел...

          Но и сам ветр не ждал -

Безумной отваги, презренье к судьбе,

И  дерзость, и страсть в безнадежной борьбе.

Есть люди их мало на грешной земле,

Их слава обходит, неясен удел,

Их срок скоротечен, земных много дел.

Их счастье - когда они смело в бою

На чашу весов жизнь положат свою.                     

                          IХ

В муссон он летом воплощался,

И теплой влагой  насыщался

В безбрежье океанских вод.

И молчаливый небосвод

На год с муссоном расставался.

Лишь раннею весной проник

Сезон дождей на материк.

И ливней мощные потоки

В отмеренные свыше сроки,

После засушливой зимы

Обрушили стену воды

На поймы величавых рек;

Чей бурный, оживленный бег

Врасплох застал тогда  крестьян;

Но в джунглях крики обезьян

Дождям восторг так выражали,

Что даже их бессменный враг -

Питон и гибкий  леопард,

На них в тот миг не нападали.

Для всех - спасеньем стал муссон -

Был влагой воздух напоен -

С морских просторов принесен.

Желанен дождь для всех зверей,

Для пальм высоких и корней.

И лес как будто вознесен

Над стаей белых облаков.

Река ж еще из берегов

Не вышла. Но уже ручьи -

Стремительные как лучи,

Впадая в Ганг, его вздувают

И наводнением угрожают

Ближайшим селам, деревням,

Роскошным пойменным лугам,

И плодоносящим полям.

Почуяв жажду на жаре,

Изнемогая в духоте,

Зверье бежит на водопой:

Стада слонов своей тропой,

Тигр одинокий кровожадный

И носорог за ним отважный,

Свирепый нрав и острый рог,

Которым пропороть он мог

И брюхо тигру и слону -

Кто мог бы с ним начать войну -

Повержен был бы  сразу тот.

Построить мог бы западню

Лишь человек один - зачем?

Коль много так земных хлопот

Этот муссон доставил всем.

В притоках Ганга половодье

И крокодилам в них раздолье,

И пасти страшные в воде

За жертвами следят везде.

Кто зазевался у воды,

Тому не избежать беды.

А в джунглях - крики птиц и гам,

В них стаи ловких обезьян

Веселья миг в прыжках находят,

Бананы рвут и верховодят

В просторных кронах стройных пальм.

Они забот людских не знают,

Их жизнь - игра, они играют

И малышей своих рожают,

Но  все боятся вожака.

Всю эту жизнь издалека

Из  океана  ветр принес.

Лишь он пригнал все облака

Лишь он оттуда их унес.

И  на Деканском плоскогорье

Муссон часть силы потерял

И тучи с влагой растерял,

Остатки сбросив на предгорья.

И к Гималаям прилетел;

И в их заснеженной стене

И грозной горной тишине,

Потокам струй нашел предел.

Муссон иссяк, теряя влагу,

Теряя силу и отвагу,

Затих, смирился. Вот удел

Тех сил, что пользу всем приносят.

Их труд в долинах тех осел -

В земле, что часто плодоносит.

Ветр отдохнул, набрался сил

И в замок  вновь свой полетел,

Который он всегда любил.

                           Х

Однажды ветр проснулся рано,

Из окон боевого храма

Луч первый солнца побежал,

Затем второй его догнал.

И не успел наш вихрь вздохнуть

И сладкий сон чуть протянуть,

Как спальня тотчас засветилась,

Гонцом небесным озарилась.

И детским лепетом лучей

Остатки прошлые ночей

Бегут как мыши по углам,

Чтоб ночью снова выйти к нам.

Вздохнул тогда наш ветр глубоко,

Расправил плечи одиноко.

Улыбка на уста пришла,

И дрема в тот же миг прошла.

Почуял он в себе приток

Могучих сил природных ток

И мощным посвистом дал знать,

Сзывая малых ветров рать,

Что сон закончился его;

В огромном зале для него

Пусть трапезу готовят быстро,

Пока лазурно небо чисто

Он жаждет совершить полет.

В далеком горном мире ждет

Его могучая стихия,

Где пики острые седые

Пронзили круглый небосвод,

Стремясь туда, где ближе Бог. 

Наш ветер мчится в Гималаи.

В парении крылья расправляя

И в наслаждении лобзая,

Воздушных струй холодный ток.

Вонзаясь в гущу облаков,

Циклоном вдруг он завихрится,

То штормом в море разразится.

То ланью по полю бежит,

И в небе коршуном парит.

В полночном мраке он хозяин.

Не пряча страсти своих чувств,

В Сахаре грозен стал дыханьем,

И жар его разверстых уст

Вдруг опалит песка  лобзаньем

Верблюдов стройный караван,

Любуясь их живым цепям.

                          ХI                  

Так дни сменялися ночами,

Луга - глубокими морями,

Людских селений шумный рой

Встречал он часто за горой.

Но океан пересекая,

Усталость, в струях ощущая,

К волнам снижался он порой

И в штиле находил покой.

И вот настал момент счастливый

Наш ветер видит горделивый

Хребет скалистых диких гор,

Где выбрать он хотел свой трон,

Чтоб гордый мир сей покорился,

И властью  ветер насладился,

Когда ж желание наступит,

Тогда наш вихрь не упустит,

Поймать в борьбе с горами сладость

И расплескав повсюду радость,

На троне снежном восседать,

С вершины гор сей мир познать.

И он как сокол вдоль по круче

Уж мчится вниз, врезаясь в тучи.

                         ХII

Кружась среди вершин надменных           

Людскою завистью не ущемленных,

Ветр любовался их красой,

И статью грозной вековой.

На склоне гор, покрытых снегом,

Он разразился диким смехом

И, штопором взмывая вверх,

В гордыне растворяет грех.

Вдруг изменилось настроение,

И вихрь, меняя направленье,

В поток себя он, воплотив

И радость жизни ощутив,

Летит вперед меж грозных скал,

Встречая грудью горный вал.

Но горы, отразив напор,

Вдогонку эхом шлют укор,

Их стать как воинов стена,

Без мятежа их жизнь полна.

Их красота - их горный мир,

И ветр для них уж не кумир.

Он вечен и они вечны,

Он гибок, а они сильны.

Его страдание  - в нем одном

И, растекаясь над хребтом,

Он в них сочувствия не ждет

Тоска пришла, сама уйдет.

Он в бунте ищет упоения,

В извивах страсти вдохновенья,

Готов расстаться ветр с тоской,

Но никогда не быть собой.

Он в страсти пылкой обнимает

Созвездье скал крутой оскал.

Зачем же он их так терзает?

Зачем затеял горный бал?

И тысячью объятий нежных

Распался вихрь. И в безмятежных

Летящих струях возле скал,

Нашел он то, что здесь искал.

Вдруг смотрит вниз и видит там,

Как отдавая дань богам,

Зовет к себе, зияя пропасть.

Смягчая бездны той жестокость,

На дне ее журчит ручей,

Скрываясь от людских очей.

                        ХIII

Среди природы умудренной

Пик возвышался просветленный -

Творение подземных сил

И тех космических светил,

Чья связь меж небом и землей

Была для всех землян судьбой.

Все вихрь знал, паря под небом,

Какою яростью и гневом

Тот ясный пик из недр рожден,

И кем затем был просветлен.

Казалось, был недвижен он,

Лучами солнца  ослепленный,

Молчаньем гор завороженный,

В расцвете красоты своей

И без трагических страстей,

Он щедро миру расточал

Свои сверкающие склоны

И лики космоса принял

В зеленых рощ густое лоно.

Но высотою недоступной,

Душою смелой, неподкупной

Он призван в мире красоты

В себя вобрать лишь те мечты,

Что к истине стремглав летели,

Отбросив смутной жизни цели.

И в вечности найдя покой,

Пик не хотел быть той грозой,

Что так  порой наводит страх,

Когда в страдании только мрак,

И тонет в ужасе живое.

Но пик творение неземное,

В его скорбях, в его сомнениях -

Вселенной сущности прозренье,

Вселенной дух в нем говорит,

Когда вдали живое спит.

В контрасте ищет пик забвенье...

К ничтожным, мелким устремленьям,

Присущим всем людским страстям,

И льющимся из глаз слезам.

Пик иногда бывал участлив,

Он вечной совести был храм.

Был непреклонен, не податлив

Пик к лицемерному коварству,

Узнав и в маске ложь убранства.

Одно ж всегда в нем свойство было

Желать того, что сердцу мило.

Пик в отрешенности своей

Был счастлив в мире без людей,

И в плотном мареве тумана

Не ждал подвоха и обмана.

И знание, что он один -

Природы дикой властелин,

Его совсем не угнетало,

Но мыслей ход воспламеняло.

При лунном свете мукой бледен,

В затмении солнца страстью беден.

Но только с солнца тень уходит,

Как тотчас в пике сила бродит.

Она незыблема, мощна,

Спокойна, тверда и вольна -

Все потрясающая сила.

Она в нем суть преобразила

И в тайниках его нашла                                                         

Зерно той мудрости далекой,

Какая с космоса пришла

И стала в пике одинокой,

В громоздкой тверди светлым оком.

Но тень горе той не страшна,

Коль изнутри побеждена.

Сияя в тишине ночной,

Всегда стараясь быть собой,

На протяжении сотен лет,

Всегда пик ждал утра рассвет.

Овеянным своей судьбой,

В созвездье гор он был звездой.

                        ХIV

Как долго длилось ожиданье...

И вдруг верхушек колыханье,

И робких листьев трепетанье

Из рощи в горы пронеслось.

И чутким эхом отдалось

В громаде стен хребта отвесных,

Мелодий звуков тех чудесных,

Которых пик  не распознал;

Хотя уж двести лет он ждал

Достойного себе гиганта,

Чтобы он был сильней Атланта,

Не мощным торсом, но умом,

Чтобы с ним встретиться вдвоем.

И пик по-прежнему желал:

Взглянуть на стать и красоту,

Увидеть бури пенный вал,

Узнав и смысл, и простоту,                                         

Познать умолкнувшую страсть,

Познать над нею свою власть,

Узнать внутри себя борьбу.

И сердцем чувствуя преграду,

Ветр не спешил начать осаду,

Пик переменчивость не чтил,

Что буйный ветер так любил.      

И ветр чуть - чуть только вздохнул,

Порывом листья всколыхнул,

Затем он выдохнул немножко,

И мчится уж в траве дорожка.

Траву тихонько шевеля,

И нетерпением горя,

Вдруг в лес он пыл направил свой

И вот уж вьется пред горой,

Лишь замирая в изумлении,

И растворясь в наслаждении,

Он открывает мир иной,

Где царствует во всем покой.

Где нет излюбленных движений,

Призрачных, суетных стремлений,

Где страсти издавна молчат,

Былинке малой не грозят.

Все мерно дышит пред горой,

Здесь никогда не грянет бой.

Да... это был прозренья миг,

Глубокий смысл наш ветр постиг.

И в удивлении своем

Под жарким солнечным лучом,

Он к истине идет навстречу,

Не зная, что уж стал предтечей

Паломников издалека -

Тех,  что придут через века.

А между тем по склонам той,

Горы изящной, и крутой,

Не ведая о скорой встрече,

Бесценный груз, взвалив на плечи,  

Ветр подплывает к облакам.

Все ближе, ближе он к снегам.    

И вот меж  склонов двух громадных

Ледник  зажат в оковах странных,

Ему к вершине путь дарит;

И ветр по леднику скользит.

Но пик все нем... Пока  молчит.

А ветр, прижавшись к леднику,

И леденея на лету,

Прорвался в строй громадных скал,

И сам вдруг дикой  стужей стал,

Неся в себе мороза шквал.

А пик как был, весь недвижим,

В забвении дум неколебим,

Спокойно ждет лишь вдохновенья,

Ему несвойственны мгновенья,

Которые есть ветра суть;

Мгновенья торят ветру путь.

Чтоб мир неясный познавать,

Творить себя и созерцать

В подвластном мире те стихии,

Которых любит укрощать.

Но наконец пред ним вершина,

Красой своей непостижима:

Вверху - лазурный небосвод,

Внизу - кристаллы горных вод,

Вверху - сияние лучей,

Внизу - мелькание теней,

Вверху -бездонная стихия,

Внизу - скульптуры глыб глухие.

Все дышит тихой дремотой,

Спокойствием и  красотой.

Но час пришел. Внемлют друг другу.

Один закованный в кольчугу,

Шепнул тому: “ Плыви ж по кругу”...

Другой свободою раскован,

Любовью дикой избалован,

Совет горы сей воспринял,

Спиралью взвился и обнял

Отвесных стен гранитный щит.

Пик растревожен, он не спит.                    

Как сладостны объятия их,

И нет им думы о других.

Минута дивных наслаждений...

То мир взаимных откровений

В гармонии звезд, снегов и скал.

Им млечный путь в ночи сиял.

Один подчас был опрометчив,

Другой рассудком был замечен.

Один любил и страсть, и волю,

Другой навеки был в дозоре.

Один отдал себя другому,

Другой в ответ дарил свободу.

Так редко мы идем друг к другу.

Лишь только нам дают любя,

Как мы готовы взять в друзья,

Пока дают нам те сполна,

Но сами щедры для себя.     

Все права защищены. Ни одна из частей настоящих произведений не может быть размещена и воспроизведена без предварительного согласования с авторами.

                                                                       Copyright © 2010