español

карта

об авторах сайта

 контакт

     
 

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                                                                                                                                                 

Е. Синицын, О.Синицына

Тайна творчества гениев (фрагменты из книги)

Различие научных подходов – следствие различия психологических типов

 

Некоторые из причин научных разногласий ученых кроются в другой сфере психологии, а именно в различии психологических типов. Следуя классификации людей на психологические типы, разработанной К. Г. Юнгом, можно утверждать, что все крупные ученые принадлежат к мыслительно-интуитивным или интуитивно-мыслительным, или же мыслительно-сенсорным (ощущающим) типам - независимо от экстравертной или интровертной установки их сознания. Математики Гильберт и Брауэр, скорее всего, относились к различным психологическим типам. Обратим внимание, как Брауэр относился к языку. Он считал, что математика не зависит от языка: слова или словесные связки используются в математике для передачи истин; главное – идеи рождаются благодаря сильной интуиции, то есть в основе математики лежит интуитивная идея, а язык – это копия, как бы портрет, нарисованный по правилам, принятым в языке.

Эйнштейн, как и Брауэр, «словам» отводил второстепенную роль. Эйнштейн писал Адамару: «Слова, написанные или произнесенные, не играют, видимо ни малейшей роли в механике моего мышления. Психическими элементами моего мышления являются  некоторые более или менее ясные знаки или образы, которые могут быть «по желанию» воспроизведены и скомбинированы… Элементы, о которых я только что упомянул, бывают у меня обычно визуального или изредка двигательного типа. Слова, или другие условные знаки  приходится подыскивать (с трудом) только на вторичной стадии...» (Цит. 1, с. 80).

В противоположность Брауэру – Гильберт придавал языку в математике большую роль. Другой великий математик – Эйлер к «слову» относился, как и Гильберт, отводя ему главную роль. «Какой бы склонностью ни обладал человек к тренировке своей способности к абстракции и к выработке общих идей, он не сможет преуспеть в этом без помощи языка, устного или письменного», – говорил Эйлер в письме к принцессе Ангальт-Дессау. Его высказывание позволяет предположить, что более сильной психической функцией у Эйлера было мышление.

По-видимому, Эйлер и Гильберт были людьми, у которых наиболее сильной психической функцией было мышление. По-видимому, наиболее сильной психической функцией Брауэра и Эйнштейна была интуиция. Вклады на осях «мышление» и «интуиция» у Брауэра и Гильберта в их собственных многомерных системах координат – были различны: у Брауэра преобладала интуиция, а у Гильберта – мышление. Различие психологических типов ученых привело к неодинаковому формированию психических фильтров и составляющих их информационно-смысловых структур. Эти ученые работали в соответствии со своими сильными психическими функциями, развивая противоположные направления в науке.

Если пойти дальше, развивая цепочки рассуждений, что влияние психологического типа ученого во многом определяет направление его творческой деятельности. У «мыслительного» типа более развито левое полушарие мозга, а у «интуитивного» – правое. Более развитое полушарие мозга задает преобладание психической энергии и определяет силу психической функции. Как следствие этого,  ученый, работающий в русле определенных научных проблем, в силу уклона психического фильтра в сторону интуиции или мышления, по сути, является потенциальным приверженцем какого-либо направления.

В формалистской математике главным было построение всего здания математики на основе логики и символического языка. Поэтому даже гениальный ученый-математик, обладающий сильной психической функцией интуиция, не проявил бы свой дар в формалистской математике. Чрезмерно развитая интуиция побуждала бы разрабатывать научное направление с уклоном, требующим первенства интуиции.

Коснемся еще одной проблемы, связанной с мышлением и психологическим типом человека. Юнг заостряет вопрос об особенностях интровертного мышления. Он пишет: «Мышление, которое не направлено ни на объективные факты, ни на общие идеи, можно было бы сказать, вовсе не заслуживает названия «мышления». Я сознаю, что в наше время и его выдающиеся представители знают и признают только экстравертный тип мышления. Это происходит отчасти из-за того, что по общему правилу всякое мышление, появляющееся на поверхности мира в форме науки, философии или искусства либо прямо вытекает из объекта, либо изливается в общие идеи... В этом смысле, можно сказать, что известен, в сущности, только экстравертный интеллект, то есть именно тот, который ориентируется по объективно данному» (105, с.418).

Характеризуя тип интровертного мышления, Юнг взял описание этого психологического типа с великого мыслителя - философа и математика И. Канта. Поэтому нетрудно увидеть отчетливую несогласованность предыдущего высказывания Юнга и описания интровертного мышления Канта. Однако то, что отмечает Юнг, относительно экстравертного мышления выглядит настолько естественно и очевидно, что трудно представить какие другие идеи он должен противопоставить в защиту интровертного мышления.

Но каково должно быть мышление ученого-экстраверта, стремящегося разрешить объективные противоречия, возникшие в его теории, к тому же, указанные ему другими. Его мышление неизбежно направляется на собственные математические информационно-смысловые структуры, и объект его теории становится, по своей сущности, интровертным, так как ученый оперирует только субъектами своего сознания. Возникает эффект смены установки сознания, эффект, который отмечал Юнг в своей теории психологических типов. Юнг находит своеобразное различие мышления интровертного и экстравертного типов: «Если я даже стремлюсь придать течению моих мыслей во всех отношениях объективное направление, то я все-таки не могу прекратить параллельный субъективный процесс и его постоянное участие, не угашая тем самым жизнь моего течения мысли. Этот параллельный субъективный процесс имеет естественную или более или менее неизбежную тенденцию «субъективизировать» объективное данное, т.е. ассимилировать его к субъекту. И если главный акцент падает на субъективный процесс, то возникает тот другой тип мышления, который противостоит экстравертному мышлению, а именно в направлении, которое ориентируется на субъекта и на субъективное данное» (105, с.419).

Эти размышления Юнга наталкивают на мысль, что субъективное мышление, сталкиваясь с объективным мышлением, вынуждает искажать сам объективный процесс в направлении своих интересов. Если ученый интроверт находит противоречия у своих оппонентов, то становится вдвойне непримиримым к своим оппонентам. По-видимому, у интровертов оборонительная агрессия протекает в более резкой форме. Психический фильтр, отторгает противоположные аргументы, поскольку они разрушают смысл теоретических построений и, фактически, смысл жизни. Все эти процессы переводят творческий конфликт в ожесточенную схватку личностей, а не в «борьбу» теорий.

В чем выражается неприятие противоположной точки зрения у экстравертного мыслительного типа? Во-первых, у любого человека присутствуют две установки, и потому даже у экстравертного типа рождается субъективный параллельный процесс, но интенсивность его меньше, чем у интровертного типа. По-видимому, интроверт стремится сильнее, чем экстраверт защитить свою точку зрения, то есть, в нашем случае, свой взгляд на основания математики и свое видение ее развития. Экстраверт в качестве самозащиты своей теории стремительнее отыскивает изъяны в теории оппонента, так как установка его сознания направлена больше на объекты. Научная схватка ученых, обладавших противоположными психологическими типами и установками сознания, безусловно, приобретала специфические особенности. Эта научная битва великих умов дополняла тончайшими нюансами все конфликты, вылившиеся, в конце концов, в грандиозную дискуссию между гениальными математиками в конце ХIХ и начале ХХ веков.

Из психологического сходства индивидов (в смысле почти одинакового распределения вкладов обобщенных необходимых факторов по осям системы) не следует, что они будут выражать похожие идеи. Сходство и различие психической структуры определяется сходством и различием информационно-смысловых и других видов индивидуальных структур, запечатленных в памяти. Примерами этого являются научные взгляды и расхождения в понимании природы человека тремя гениальными учеными – Фрейдом, Адлером и Юнгом. Все они обладали сильным мышлением и выдающейся интуицией. Если представить, что тип личности каждого из этих ученых можно отобразить точкой в пространстве, то для них характерно, что по своим психическим характеристикам все они попадают в область гениальности Q, при этом, все три типа личности находятся в трех несовпадающих точках, хотя и расположенных близко друг от друга. И, несмотря на это, Фрейд, Адлер и Юнг создали противоположные теории. Оригинальность теорий каждого из этих ученых была связана с индивидуальными чертами их личности, которые предопределили в конечном итоге их резкое различие всего множества информационно-смысловых структур, отображающих их теории или, другими словами, их взгляды на природу человека.

 

Научный конфликт в ракурсе оборонительной агрессии

 

В книге «Анатомия человеческой деструктивности» в разделе «Доброкачественная оборонительная агрессия» Э. Фромм писал: «Человеку для выживания необходимы не только физические, но и психические условия. Он должен поддерживать некоторое психическое равновесие, чтобы сохранять способность выполнять свои функции. Для человека все, что способствует психическому комфорту, столь же важно в жизненном смысле, как и то, что служит телесному комфорту» (92, с. 172). Человек, наделенный выдающимися способностями, более уязвим к нападкам своих собратьев, а страдания его неизмеримо сильнее, чем у обычного человека. Фромм продолжает: «самый первый витальный интерес заключается в сохранении своей системы координат, ценностной ориентации. От нее зависит способность к действию и… осознания себя как личности» (92, с. 172).

Можно предположить, какие чувства испытывает ученый, когда главное дело его жизни – его собственная теория подвергалась безжалостной и непримиримой критике со стороны оппонентов. Для каждого из ученых, принадлежащих к той или иной школе или направлению, другая школа или направление на языке психоанализа рассматривается как угроза жизненно важным интересам и смыслу жизни.

Когда извне возникает угроза той «системе координат», в которой живет человек, тогда (по Фромму) возникает доброкачественная агрессия. Отвержение чужих идей, наносящих угрозу (в частности, научным интересам ученого), происходит с помощью рационализации. Аргументы, служащие для критики чужих взглядов, имеют вид рациональных опровержений, хотя на самом деле, воспринимаются как угроза, тогда и рождается оборонительная агрессия. Человек от угрозы испытывает бессознательное чувство страха и, чтобы избавиться от него - переходит в нападение, демонстрируя агрессивность.

Безусловно, соперничество в науке не может быть полностью свободным от этого скрытого, но непрестанно выходящего наружу побуждения человека. Осознание могущества своего ума только подстегивает стремление добиться превосходства, переводя плоскость спора в сферу рыцарских поединков, где оружием был блеск мысли и глубина интуитивных прозрений.

Трактуя одну из сторон спора между математиками как взаимную оборонительную агрессию, мы переходим из плоскости математических споров в плоскость психологии – к проблеме бессознательных реакций человека на угрозу извне. Угроза рождает тревожные импульсы. Фрейд подробно рассмотрел различные формы тревоги и способы защиты Эго от тревоги. Одним способом такой защиты является рационализация, суть которой находить такие аргументы, чтобы оправдать свои действия вызванные тревогой. Явление рационализации у ученого связано с защитой его Я от тех тревожных импульсов, которые идут из бессознательного, где присутствует страх, что его теория содержит противоречия.

Здесь же мы можем говорить о явлении вытеснения. В автономном психонейрофизиологическом комплексе человека подавляется и вытесняется все то, что вызывает тревогу, поэтому он не слушает аргументы оппонентов. Как только начинается соперничество, здесь же выступают тщеславие, ревность, зависть к чужим успехам, переживания от собственных неудач, которые усиливают противостояние (например, в области чистой науки).

Говоря о соперничестве великих математиков, можно увидеть те же тенденции к «конкуренции» между великими психологами современности. Не менее ожесточенными были споры между Фрейдом и его гениальным учеником и коллегой, которого Фрейд исключительно высоко ценил – К. Г. Юнгом. Это были разногласия, касающиеся природы психической энергии и природы бессознательного. Их разногласия приняли исключительно ожесточенный характер. Чтобы проиллюстрировать это утверждение, обратимся к непримиримому противнику Юнга - фрейдисту Гловеру. Приверженцы Фрейда и его последователи, среди которых был Гловер, не могли простить появление новой психологической теории, во многом опровергающей психодинамическую теорию личности, созданную З. Фрейдом. В полемике между Фрейдом и Юнгом Гловер находит такие уязвимые места в теории Юнга, которые со всей очевидностью несовместимы с теорией Фрейда, но не потому что идеи Юнга неверны с точки зрения истинности, а потому - что они неверны с точки зрения тезиса «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!».

В вину Юнгу ставился его тезис о том, что в психике человека большую роль играет механизм движения психической энергии – её движение в замкнутой системе человеческой психики. Это движение психической энергии базируется на действии закона компенсации. Поскольку Юнг был в курсе всех резких нападок со стороны своего идейного противника Гловера, он сам как выдающийся психоаналитик – нашел в критике Гловера причину неприятия своей аналитической теории личности. Прочитав книгу Гловера, Юнг писал: «Книга Гловера, если отвлечься от ее чрезвычайно ядовитого сти­ля, весьма забавна: она в точности повторяет памфлеты, которые в прежние времена писали против Фрейда. Тогда было совершенно очевидно, что в них авторы просто переносили на бумагу свое негодование по поводу того, что Фрейд наступил им на любимую мозоль. То же са­мое можно сказать о Гловере. Подобную критику всегда можно за­подозрить в том, что она является компенсацией бессознательного от­клонения в другую сторону. Гловер, безусловно, не настолько глуп, чтобы не понять моей главной идеи, но я затронул в нем чувствитель­ную струнку – а именно, то, что он вытесняет в бессознательное свою незаурядную интуицию и латентную критику своих фрейдистских суеверий. Он чуть более фанатичен, чем следует. Фанатизм – это всегда чрезмерно скомпенсированное сомнение. Гловер просто-напросто пытается заглушить свою внутреннюю тревогу, и потому его книга забавна» (Цит. по 25, с. 32). В  книге Гловера «Фрейд или Юнг» оборонительная агрессия ученого не совсем скрыта; она не просто явная, она вызывающая, потому Юнг нашел неожиданно меткий ответ на критику своих принципиальных идей.

По сути, основой этого творческого конфликта ученых является желание Фрейда распространить тезисы своей теории о роли психического конфликта в детстве на все человеческие характеристики и поведение в последующей жизни. А открытые им механизмы вытеснения, замещения, проекции и переноса, согласно его идее, должны объяснять законы  функционирования психики человека. В то время как теория Юнга - попытка дать некоторые общие закономерности мышления и поведения на основе взаимоотношений в психике человека четырех психических функций: мышления, ощущения, интуиции, чувства и роли психической энергии, которую она играет во взаимоотношениях этих психических функций.

 

Все права защищены. Ни одна из частей настоящих произведений не может быть размещена и воспроизведена без предварительного согласования с авторами.


           

                                                                       Copyright © 2010